Волчья радуга. Бег на выживание - [97]

– Вы опоздали, мест больше нет.

– Я никогда не опаздываю, – парировала Анжелика и, захлопнув дверь, щелкнула ключом.

– Что Вы себе позволяете? – с возмущением сказал мистер Грант.

Вопрос остался без ответа. Что себе позволила Анжелика, отразилось на ее похотливом выражении лица.

Подойдя к мужчине, Анжелика, не говоря ни слова, решительно расстегнула ему брюки и взяла «инициативу» мистера Гранта в свою руку.

Спустя час, нетвердой походкой, но со счастливым выражением лица, из кабинета мистера Гранта вышла… зачисленная во временный штат парохода «Виктория» старшая горничная кают первого класса Анжелика Райт.

Еще через полчаса она уже была у себя в номере. Раздевшись, легла в теплую воду до краев наполненной ванны. Дотянувшись до полки, взяла зубную щетку и почему-то с особым старанием стала чистить зубы.

На следующий день Анжелика решилась позвонить Кристине Смит, своей подруге безоблачного детства. Покойные родители дружили семьями с четой Смитов, а две девчонки так были дружны, что считали себя почти родными сестрами. Конечно, длительное время разлуки взяло свое, чувства немного притупились, переписка, вначале частая, со временем сошла на нет. Тем не менее, Анжелика считала Кристину своей лучшей подругой и, если бы не те обстоятельства, которые привели ее обратно в США, то она, не задумываясь, сразу по прибытии в город побежала бы к ней. То ли инструкции Зигфрида удерживали ее от немедленной встречи, то ли предчувствие беды останавливало ее, трудно сказать, но успешное решение проблемы с отплытием в Австралию добавило решительности и сняло внутреннее ограничение. «Может, больше и не будет возможности увидеться, может, это последний шанс, – думала Анжелика. – Позвоню, – решила она, – единственное, что не скажу, куда и зачем дальше убываю, скрою то, что я уже не Моника, а Анжелика, скажу, что в Сан-Франциско проездом, а там посмотрим. Это выше моих сил уехать, не увидев подругу».

Встреча в доме Кристины была шумной и радостной. Умело уходя от прямых ответов и скользких тем разговора, Монике удалось перевести почти все разговоры на воспоминания детства, о родителях, о чем угодно, но подальше от разговоров, зачем приехала, когда и куда дальше едет. Ответ был дипломатичным:

– Я не одна, а с двумя представителями Министерства торговли, которые решают свои вопросы.

В последний момент Моника решила «не дразнить гусей» своей якобы дипломатической карьерой, уж лучше торговая миссия.

– Меня, как секретаря, отпустили на пару часов, и от них зависит, куда и когда поедем дальше.

Легенда была удачная, так как Моника могла ссылаться на кого-то в решении всех вопросов. Легенда оказалась очень кстати еще и потому, что, несмотря на радость встречи, Моника чувствовала какую-то натянутость общения. Окончательно ее в этом убедило то, что Кристина не поинтересовалась, где остановилась подруга, что исключало инициативу встречи с ее стороны, и это Моника просчитала сразу. Покойный бедняга Ганс от всей души учил девушку премудростям шпионажа. В частности, он научил ее оценивать не только то, что услышала, но и то, что не услышала, и делать соответствующие выводы.

Последнюю точку поставила фраза Кристины, когда Моника собралась уходить:

– Будешь снова в Сан-Франциско, заходи.

Это подчеркивало, что подруга больше ее не ждет у себя дома, вплоть до следующего приезда. Оставайся Моника в городе хоть еще на месяц – повторная встреча не предусматривается. Прощание было поспешным, как с надоевшей, долго гостившей родственницей.

Когда Анжелика Райт вышла из дома на улицу, последнее, что увидела она прежде, чем из глаз хлынули горькие слезы, это розовый халат подруги, мелькнувший за занавесками окна прихожей.

– Господи, как больно и обидно, какая горечь! Ну, зачем я, дура, позвонила, лучше бы ты осталась у меня в памяти той девчонкой-подростком, чем розовым силуэтом за занавесками.

Почти не видя дороги под ногами, Анжелика шла, заливаясь слезами, ничего и никого не замечая. Шла до тех пор, пока не услышала отчаянный крик своей подруги:

– Моника, не уходи, остановись!

Услышав зов, хотелось убежать, но вместо этого остановилась и замерла на пару секунд. В следующий миг она услышала частый стук каблуков бегущей подруги. Этот стук вывел ее из оцепенения, и она, суетясь, быстро достала носовой платок и стала вытирать слезы.

Подбежавшая Кристина, оказалось, ревела еще сильнее, она всхлипывала, глотая воздух, и то ли от бега, то ли от волнения долго не могла произнести ни одного слова.

Через секунду подруги бросились друг другу в объятия, и новая волна слез обрушилась из их глаз. Наконец, они обе успокоились, и, чтобы не привлекать внимание прохожих, пошли в ближайший сквер и сели на скамейку.

Все объяснилось очень просто. Кристина вышла замуж полтора года назад. Муж ей попался до патологии ревнивый придурок, который довел ее до того, что не только не могло быть речи о даже мимолетном разговоре с любым мужчиной, но он и подруг Кристины не подпускал к ней. То подозревал жену в смене половой ориентации, говоря ей, что раз он не дает ей возможности изменить с мужчиной, то она подруг-лесбиянок домой вызывает, то просто выгонял подруг из дома, обвиняя их в посредничестве и сводничестве. Не могло быть и речи о том, чтобы, например, соседка зашла к Кристине одолжить соль или спички. Любой контакт с кем-либо расценивался как измена и заканчивался, в лучшем случае, скандалом до полуночи. Развестись не могли – вера не позволяла. Кристина была на грани помутнения рассудка от постоянного нервного напряжения.