Волчья песнь - [25]

Юноша, золотистые волосы которого развевались по ветру, одетый в полный кольчужный доспех, стоял на фоне чудовищной битвы. Заходило большое зеленоватое солнце. Груды порубленных тел высились, как жуткие рукотворные холмы. Волна бронированных всадников, явно не-людей, верхом на каких-то ящероподобных двуногих животных, с длинными копьями наперевес атаковала построившихся ромбом пехотинцев, могучих светловолосых великанов, часть из которых закрывалась большими миндалевидными алыми щитами и выставила копья, а часть стреляла из больших луков.

Обшитые чешуёй сапоги юноши до середины голеней были погружены в кровь. Он стоял среди трупов всадников и их животных. Левой рукой протягивал вперёд отрубленную клыкастую голову с плоским носом, держа её за длинные редкие волосы, а правую держал ладонью вверх, с растопыренными пальцами. То ли просил что-то дать ему, то ли протестовал бессознательным жестом, не желая продолжения бойни, то ли был это всего лишь жест отчаянья…

Смотреть на него было страшно и почему-то стыдно. "У него тоже всё отняли, — бессвязно подумал Сашка. — Он не хотел убивать, ему пришлось делать это… и он хочет понять, как это получилось и что теперь делать, как жить…"

— Посмотри, — показал Горька на верх картины. Только теперь Сашка понял, что наверху, над полем битвы, ровным строем висят неподвижно несколько больших кораблей. Они ничего не делали, не стреляли, не двигались — просто висели на месте. Одни — похожие на обычные геометрические фигуры, словно бы две соединённых основаниями пирамиды, вторые — напоминавшие корабли землян, хотя и отдалённо. — Это не древнее сражение. То есть, оно очень древнее… для нас… но для сражающихся оно не древнее… — Горька запутался, досадливо поерошил волосы… но Сашка понял его мысль.

— Может, это просто какой-то символизм, — тихо сказал он. Горька покрутил головой, потом ответил:

— Если всё для нас закончится… закончится хорошо — я приду сюда с экспедицией. Настоящей. Пусть будет живым ещё один кусочек истории. За правду надо бороться — бороться без сроков давности!

"Бороться за правду без сроков давности, — подумал Сашка. — Хорошо он сказал… — его поразила странная мысль — что, если они сейчас и Рейнджеры тогда делали и делают одно дело? И подумалось: — Но они же проиграли… — и тут же Сашка оспорил себя: — Добру не вечно проигрывать. И почему бы и не нам одержать ещё одну его победу?!"

— Посмотрим, — сказал Сашка негромко, чувствуя, словно что-то бы приподнимает и расправляет его и без того прямые плечи. — Посмотрим, но одно я точно знаю уже сейчас: пока мы боремся — нас никто не победит. Даже если убьёт.

Горька промолчал, но молчание его было одобрительным. А Сашка сделал ещё шаг вперёд. Юный рыжеволосый дикарь перед картиной древнего воина — каким-то неведомым чувством Сашка понял, что, даже если бы он не пришёл сюда вот так, вот таким и правда дикарём, а прилетел на вертолёте — для воина на картине он, пожалуй, всё равно был бы дикарём, потому что вся цивилизация Земли в сравнении с ним родилась вчера… а то и сегодня утром. Но это почему-то не давило и даже не задевало гордого землянина.

Едва Сашка сделал этот шаг, как под ногой у него что-то звякнуло — глухо, но отчётливо. Он опустил факел и негромко вскрикнул удивлённо:

— Смотри, Горьк!

С трудом оторвавшись от разглядывания картины, Горька нагнулся, упираясь руками в колени.

Яркие блики отражённого света запрыгали по стенам. На полу лежали сверкающие предметы — и непонятно было, откуда они взялись, пусть и в полутьме, но нельзя же было их не заметить.

Первым предметом было золотое кольцо — гонящийся за своим хвостом зверь, похожий на волка (но чем-то и отличавшийся). Между носом и хвостом зверя кроваво сверкал крупный рубин, огранённый множеством мельчайших плоскостей.

Рядом лежал золотой же браслет — в три пальца шириной. На нём сражались друг с другом гравированные странный змей и такой же похожий на волка зверь — глаза волка сверкали двумя рубинами, глаза змея — двумя изумрудами, клыки — выложены какой-то белой эмалью.

Но самым главным был меч.

Меч буквально приковал к себе взгляд Сашки. Такого оружия он не видел нигде и никогда. Длинная — не меньше тридцати сантиметров — рукоять была образована сплётшимися металлическими стержнями и увенчана головой всё того же волкоподобного зверя с разинутой пастью. Гарду образовывали распростёртые крылья птицы, в месте их схождения сверкал чистейший крупный бриллиант, с другой стороны — чёрный опал. Узкий, шириной не больше трёх сантиметров, и короткий, всего вдвое длинней рукояти, клинок был плоским и обоюдоострым. Это могло показаться несоответствием, но не казалось — скорей притягивало. Сашке вдруг ужасно захотелось взять это оружие. Как будто… да, словно оно ковалось для него. Хотя так быть и не могло.

— Это его меч, — сказал Горька. — И перстень, и браслет — его.

— Что? — Сашка не без труда очнулся от грёзы-желания. Горька молча показал на картину.

И Сашка увидел! Да, конечно же! Рукоять меча у пояса… блеск перстня в волосах отрубленной головы врага… браслет на протянутой руке…

Сашка прерывисто вздохнул. это было странно — ещё более странно, чем всё, что он видел за сегодняшний странный день. Оружие и украшения были словно бы молчаливыми, но живыми свидетелями того, что неведомый воин