Волчья ночь - [21]

Я юркнула в душ, закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Напротив висело зеркало, и я смотрела на тяжело дышащее взлохмаченное отражение. Испуг, смущение, неуверенность, стыд, как же быстро возвращаются привычные чувства.

— Эля, ты помнишь про кофе? — крикнул Дима.

— Да, одну минутку, — я постаралась, чтобы голос не дрожал…

… Тяжелые шаги меряют коридор за дверью моей комнаты. Я смотрю на свое отражение в зеркале и пытаюсь осознать то, что сейчас узнала, осознание не приходит, совершенно.

— Эля, — голос хозяина раздается под самой дверью, — ты как?

— Одну минутку, — отвечаю я и берусь за щетку для волос, потом начинаю причесываться, уже раз двадцатый, наверное.

— Я сейчас войду, — Эдуард начинает открывать дверь, и я спешно иду на выход.

Состояние странное, это даже не пустота, просто ступор, из которого я не могу выйти уже второй час после звонка тете Лене. Телефон только починил и, через три месяца после поломки! Эдуард, который снова отсутствовал около двух недель и вернулся два дня назад вместе с телефонным мастером, сразу позвал меня. Кажется, я единственная, кто успел воспользоваться связью с миром, потому что телефон опять замолчал, как только тетя сказала мне, что… Снова попытка осознать услышанное, и снова полный крах. Эта новость никак не укладывается у меня в голове.

— С мамой все хорошо, Эля, не переживай, — говорит голос тети, и я чуть не плачу от радости. — Она уже давно дома, позвони ей.

— Обязательно! — восклицаю я. — А как ребята, как Сережа?

— Эля… — тетя вдруг замолкает.

— Тетя, ты чего замолчала? — я улыбаюсь, все еще думая о маме.

— С Сережей несчастье, его сбили, когда он переходил дорогу, — тетя начинает быстро говорить. — Эля, он умер сразу. Даже не знаю, понял ли он, что произошло. Свидетели говорят, что это была большая машина, кажется, внедорожник. Он летел, как сумасшедший. Сергея откинуло на несколько метров. Этот урод даже не остановился. Мне очень жаль, Элечка… — трубка замолкает, а я все смотрю на нее, продолжая улыбаться и не могу осознать то, что услышала.

Мне кажется, что я сплю. Я так давно ждала этого разговора с тетей, что, наверное, он мне приснился, и Сережа не был на том переходе, и водитель внедорожника не летел, как сумасшедший. Это просто кошмар.

— Эля, — я поднимаю глаза и встречаюсь с внимательным взглядом своего хозяина, — с тобой все в порядке.

— Да, Эдуард Андреевич, со мной все хорошо, — я улыбаюсь ему, делаю несколько шагов и падаю в пропасть…

— Ну где ты там пропала? — Дима постучался в дверь ванной.

— Иду, — тихо ответила я и поднялась с пола, на который меня усадило очередное воспоминание.

Уже открыв дверь, я поняла, что так и не притронулась к крану. Виновато взглянув на Диму, я вернулась в ванную и умылась на автомате. Затем вышла, села за стол, куда мой друг перетащил стаканчики с кофе и булочки. Аппетитный запах сдобы с ванилью больше не радовал, вкус свежих булочек и кофе я не чувствовала. Дима, следивший за мной, вообще не притронулся к своему завтраку.

— Ты что? — он передвинулся ко мне поближе. — Эль?

Я подняла на него глаза, попыталась улыбнуться, не вышло. Лицо непроизвольно перекашивается, и я начала рыдать…

… Я лежу на чем-то мокром, и лицо мокрое. Открываю глаза и понимаю, что подушка промокла от слез, я беззвучно плачу, и похоже уже давно. Рядом кто-то сидит, этот кто-то заботливо гладит меня по голове, время от времени осторожно вытирает слезы и смотрит очень грустно, очень сочувственно. Я пытаюсь встать, но широкие сильные ладони, ложатся мне на плечи, вынуждая не вставать.

— Как ты? — спрашивает мой хозяин, но у меня нет сил ему отвечать. — Ты что-нибудь хочешь?

Единственное, что я сейчас хочу, это остаться в одиночестве, но Эдуард не намерен выполнять это желание. Он помогает мне сесть и сам поит чем-то. По запаху я узнаю корвалол. Потом одевает на меня сапожки и шубку, не мою, потому что у меня нет шубки, но она удивительным образом садится на меня, как влитая. Сапожки тоже не мои, но идеально подходят по размеру. Эдуард с видимым удовольствием оглядывает меня, затем снова подхватывает на руки и несет на улицу. Я пытаюсь сопротивляться, но он только улыбается и смотрит, смотрит, смотрит…

Перед дверями стоят сани, запряженные белоснежной тройкой. На мгновение я забываю о своем горе, перестаю вырываться и увещевать его, потому что восхищение тремя красавцами полностью захватывает меня. Эдуард тихо смеется.

— Дозволь прокатить, царица? — весело говорит он, и я машинально киваю, не задумываясь над его словами.

Мой хозяин сажает меня в сани, накрывает ноги теплым пледом, сам садится на место возницы, берет в руки вожжи и залихватски свистит. Лошади срываются с места, и сани мчат к воротам. Я поднимаю голову и успеваю увидеть Наталью. Она следит за нами с хозяином из окна, плотно поджав губы. Глаза у женщины злые. Она замечает, что я смотрю на нее и задергивает штору. Мой взгляд скользит чуть в сторону, из окна спальни хозяйки тоже смотрят, только в глазах Кристины сочувствие. Она тоже отходит от окна, и тройка несется так, что в ушах свистит ветер, вынуждая поднять воротник и прижать его руками. Но теперь стынут пальцы.