Волчья мельница - [48]
— Это мои владения! — пробормотала она. — Мой дом…
Порыв нежности, желание как можно скорее оказаться в кругу родных, с которыми ничего не страшно, заставили девушку пуститься бегом по нераспаханному полю, поросшему дикой ежевикой и чертополохом.
Во двор она вошла одновременно со скупщиком кроличьих шкурок, у которого в тележке был их целый ворох — вывернутых, зловонных. Он поздоровался, приподняв засаленную шляпу. Из дома выскочила Этьенетта с двумя сухими шкурками в руке. С ведома Клер она забирала вырученные за них гроши.
Навстречу Клер выбежал отец в своем неизменном, испачканном клеем и бумажной массой, переднике.
— Клеретт! Я места себе не нахожу! Жандармы перевернули мельницу вверх дном — искали беглого, он опасный преступник, убийца. Милая, не убегай вот так больше из дома!
Дрожа от волнения, Колен обнял дочь. Клер позволила себя приласкать, наслаждаясь теплом отцовских объятий.
— Прости, папочка! — прошептала она.
— Это я должен просить прощения, — отвечал бумажных дел мастер. — Я очень дурно обошелся с тобой, дочка. А теперь будто гора с плеч! Я боялся, ты сделаешь какую-нибудь глупость.
— Какую, например? — воскликнула девушка. — Я очень рассердилась и устала, поэтому пошла прогуляться. Вот и все!
— Прогуляться, когда в окрестностях бродит беглый каторжник!
Колен крепче сжал ее в объятиях. Клер закрыла глаза. Она решила больше не искать встречи с Жаном и даже стать снова послушной дочкой, которая больше всего на свете боится не угодить отцу и матери. Стать собой прежней — «мадемуазель с мельницы», как многие называли ее за глаза.
«Забуду его! — пообещала себе Клер. — У меня хватит сил. Я забуду его!»
Колен очень обрадовался, увидев, что дочь жива-здорова. Обняв Клер за плечи, он повел ее в перетирочный цех. В детстве ее зачаровывало монотонное движение больших, оснащенных ножами цилиндров, которые приводила в движение вода. Вот и сейчас она привычно заглянула в чан с бумажной массой. В смежной комнате трое рабочих, сидя на табуретах, на специальных станочках измельчали ветошь. Клер вспомнила, что два года назад эту работу делали женщины.
— Папа, а почему ты перестал брать работниц?
— Твоей матери это не нравилось. Ортанс по натуре ревнива, думаю, ты и сама уже это поняла. В свое время я нанял Катрин с кузиной, но девушки работали медленно, больше перешучивались с парнями. Тогда-то Фолле и попал в ловушку: они с Катрин стали встречаться. А моя бедная Ортанс решила, что я волочусь за кузиной! Словом, пока на мельнице нет чужих женщин, я хотя бы живу спокойно!
Так перед Клер открылась еще одна грань супружеской жизни ее родителей.
Ревность была ей несвойственна, равно как и зависть. Впервые в жизни ее осенило, что собственная мать, возможно, недолюбливала ее из-за того взаимопонимания, которое было между отцом и дочкой. Впечатление было такое, будто под ногами вдруг открылась бездна под названием «мир взрослых».
— Как тут жарко! — сказала она, просто чтобы не молчать. — Какую надо иметь выдержку, чтобы работать в такой парилке!
— Зимой или осенью, конечно, поприятнее, — кивнул отец. — Но ведь главное — это результат! Вот, взгляни-ка!
И, озабоченно хмурясь, отец увлек ее в соседнее помещение, служившее складом. Там на деревянных паллетах стояли стопки готовой бумаги — множество, сразу не сосчитать. Здесь пахло клеем и сыростью.
— Знаменитый ангумуазский «vélin royal»! — сказал бумажных дел мастер. — Остается подыскать покупателя. Вот эту партию мы сделали под заказ, но англичанин отказался ее брать. Есть еще нераспроданный товар… Не понимаю, Клер, как сегодня работает рынок! В приоритете то, что производится быстро и что легко доставлять. А вот на качество плюют! Хоть переходи на упаковочный картон!
Сказано это было с горечью. Клер погладила отца по руке.
— Если картон хорошо продается, почему бы и нет?
— А моя честь? Наши, местные бумажных дел мастера славятся далеко за пределами Франции. Благодаря моему труду, и наших рабочих тоже, мы жили и живем в достатке. И вдруг все рушится из-за этих новых фабрик! Разве это справедливо?
Колен перешел в следующий цех, где занимались проклейкой бумажных листов. Клер зажала нос. В помещении даже стены пропахли клеем, а это аромат не из приятных. На Пастушьей мельнице клей все еще готовили на основе желатина, получаемого методом вываривания костей и обрезков высушенных шкур.
— Морщишься? Знала бы ты, как тут воняло раньше! Ветошь мелко нарезали, заливали теплой водой и оставляли гнить. Нужно было дождаться появления особых мелких черных грибов — это означало, что смесь готова. Твой дед придерживался такого метода, но я от него отказался.
Девушка поспешила на улицу. Отец догнал ее уже на залитом солнцем дворе.
— Пап, в ангулемской газете писали, что из древесной массы получается очень хорошая бумага. Тебе стоит попробовать! У нас деревьев много, особенно тополей и ясеней. Если ты докажешь клиентам, что тоже идешь в ногу с прогрессом, они к тебе вернутся!
Колен устало отмахнулся:
— Слишком много перемен, моя Клеретт! А мне хочется сохранить наши традиции.
— Даже если это может привести к разорению? Что будет с нами потом? — спросила Клер, неожиданно возмущенная его нежеланием что-либо предпринимать.
Гийом, Катрин и их дочь Элизабет мечтали начать новую жизнь. Оставив родную Францию, они отправились в Нью-Йорк. Но мечты о свободе превратились в кошмар. Малышка Элизабет осталась одна в самом сердце огромного американского города, который отнял у нее родных. Волей случая девочка попадает в богатую семью Вулворт. Там она растет как настоящая принцесса, ей дают новое имя - Лисбет и отнимают память о настоящих родителях. Однако на шестнадцатый день рождения Лисбет узнает ужасную правду о своем удочерении. Неумолимая судьба вновь лишает ее крова.
1899 г. Элизабет Дюкен вместе с женихом Ричардом отправляется в Нью-Йорк. Девушка пытается забыть о том, что сотворил с ней собственный дед, властный Гуго Ларош. Элизабет хочет вернуться к чете Вулвортов — своим приемным родителям и единственным людям, которые любили девушку, как родную дочь. Но во время путешествия через Атлантику страшный шторм забирает жизнь Ричарда. Вновь оставшись одна, убитая горем Элизабет ищет покоя и защиты в доме приемных родителей. Сердце девушки рвется от терзаний. Ведь, пытаясь сбросить путы прошлого, она оборвала связь с Жюстеном, беззаветно дарившим ей свою любовь.
Волнующая, потрясающая воображение судьба девушки-сироты. Холодным январским днем сестра Мария Магдалина находит на пороге монастырской школы малышку, завернутую в меха. В записке указано имя — Мари-Эрмин. Почему родители оставили ее у двери приюта как ненужную ношу?Со временем Эрмин, наделенная прекрасным голосом, станет той, кого будут называть соловьем. Она полюбит Тошана, и когда до помолвки останется совсем немного, девушка получит страшное известие о смерти любимого. Внезапно в жизни Эрмин появляется… ее мать Лора.
Эта девушка пела в церковном хоре — и ангелы завидовали ее нежному голоску! Даже когда сердце Мари-Эрмин без остатка заполнила любовь к Тошану, а на руках появился милый младенец, она не оставила мечты о сцене… А поезд уже мчит ее в Квебек: одно прослушивание — и ее судьба решена!
Волшебное пение Снежного cоловья вызвало бурю аплодисментов. Хрустальный голос Эрмин Дельбо, казалось, проникал в самое сердце, и его хотелось слушать бесконечно… Для Эрмин это был особенный концерт – ведь на нем собрались все родные и близкие ей люди. Все, кроме Тошана… Уезжая, он обещал, что разлука будет недолгой, но из поездки во Францию вернулся с незнакомой красавицей. Кто она и что их связывает? Сердце Эрмин терзают муки ревности. Сумеют ли они понять друг друга и сделать шаг навстречу? Ведь только вместе, простив все обиды, они смогут спасти свою семью…
Конец 1939 года. Не успела Мари-Эрмин оправиться от потрясения после гибели своего младшего сына, как судьба отняла у нее еще и мужа. После того как ведомый чувством долга Тошан ушел в армию, их милый домик на берегу реки опустел: Мари-Эрмин с детьми нашла приют у своих родителей. Впереди их ждет суровая зима, а рядом нет мужчины и защитника…* * *Декабрь 1939 года. Даже в уютном домике на берегу реки, где Мари-Эрмин поселилась с мужем и детьми, не скрыться от чувства вины за смерть малыша, который родился слишком слабым.
Конец XVII века… Пиратские суда заполонили Карибский бассейн. Семья английского аристократа лорда Батлера, спасаясь от религиозных преследователей, в спешке покидает Англию. Позади враждебный Лондон, а впереди счастливая жизнь, полная радужных надежд и планов. Но судьба часто вносит свои коррективы. Сумеет ли героиня романа, потеряв своих близких, отомстить за предательство и унижения…
ХIX век. Закат Великой Османской империи… Юная Реция и благородный Сади полюбили друг друга с первого взгляда. Но на пути к счастью их ждет немало преград… В Сади влюблена принцесса Рошана, и она готова на все, чтобы добиться взаимности и погубить соперницу. Соблазненный возможностью блестящей карьеры, Сади становится фаворитом принцессы… Сумеют ли Реция и Сади сохранить свою любовь?
Роман современной французской писательницы Жанны Бурен повествует об одном из самых известных и трагических эпизодов духовной истории средневековой Европы — любви великого философа Пьера Абеляра (1079–1142) и его ученицы Элоизы. Страсть принесла обоим «великим любовникам» не только высшее наслаждение, но и бесчисленные страдания: Абеляр как принявший священнический сан не мог «смыть грех прелюбодеяния», и дядя Элоизы через своих подручных подверг его позорному оскоплению. Элоиза продолжила свой жизненный путь в монастыре, но пронесла через все испытания великую любовь к своему избраннику.
Франция, XVII век. Именем короля, следуя советам Мазарини, Анна Австрийская сражается с собственным народом. Хотя ее поддерживает величайший политик своего времени, королева тревожится. И однажды, вместо того чтобы следовать умеренным советам любимца-дипломата, она, все еще находясь во власти вдохновения, вызванного когда-то пылкой герцогиней де Шеврез, решает круто повернуть дела…
Прекрасную Сару Маккензи отец-шотландец научил всем сердцем ненавидеть англичан. Но случилось так, что Сара оказалась сначала под защитой Чарльза Эшборна, офицера британских Королевских войск, а потом и в его объятиях. Тут она поняла, что стремительно проигрывает свою личную войну за независимость, ибо не в силах побороть могучую волну страсти, грозящую смести все преграды.