Волчья мечта - [2]

Шрифт
Интервал

Но лето прошло.

Простым холодным зимним днем как-то оба поняли, что больше обманывать уже нельзя — все труднее и труднее было достать молоко последнее время, и скоро никто не стал давать его: стояли Никольские морозы, дни, когда и богатые скотоводы Сибири молока не видят.

Потемневшие вошли в избу оба, после совещания. Тихо плакала девочка у ног матери и заглушено думал Волк.

Подбирались, обходили кругом свой сложный вопрос и не могли набраться смелости решиться… Тогда больная сказала сама: «Я давно знаю».

И посветлело в избушке, будто пронеслись здесь белые крылья. Так близко иногда бывает чудо, что даже горе может приносить радость.


Что-то новое стало твориться с Волком. Что-то особенное. Тяжелую заботу решал он.

Теперь он не спал совсем. Все было предусмотрено, все было сделано, чтобы избавить от тяжести, от горя маленькие ручки: было запасено дров на всю зиму, муки, картофеля, сбит новый стол, налажена печка, устроено убежище курам, заплетены и накрыты маленькие сени — последнее больше всего тронуло Наташу. Она назвала их воробьиным домиком, потому что воробьи стаями летели сюда греться у дверей, и им даже приколотили там лавочку. Теперь эти сенички стали серебряными от куржака, и их выстлал мягкий, ласковый узор воробьиных крылышек, касавшихся при полете звонких подвесок.

Только тогда сказал он девочке, поселившейся в его сердце:

— Теперь я пойду на прииски — корову зарабатывать.

Его молча благословили глаза больной, а головка Наташи припала к его глазам.


Далеко идти на золотоносную Саралу — холодно, вьюжна зима в тайге; горы бесконечные с короной леса под облаками, снежные горы громадные и под ними на узенькой полоске — площади подошвы горы — крыши бараков, длинные, занесенные снегом, с дымными ямами труб. К ним ведут сквозные синеватые проходы штольни под снегом. Там были везде эти переходы — они вели в контору к горе дороге, слабо намеченной снежными косами, — вели к работам тихие дороги молчания, закрытые от солнца и от неба.

Волк попал в этот подснежный город — чужим, пришедшим ненадолго. Он не говорил ничего, так же как и эти люди. Но молчание его было другим. Возвращаясь с фонарями с ночной смены, уныло плелись они в черную с провислым потолком, похожую на бесконечную дорогу — жилище-казарму; плелись так же машинально, как и на работу — серые люди молчания, от которых навсегда было закрыто небо и свет. И всегда где-то далеко мерцал красноватый огонь в этих черных стенах, освещая, уродуя тени людей. Стоны и вздохи казались тишиной здесь.

Волк смотрел из дальнего угла общих нар, как ложились накатчики, расправляя усталые спины, как скручивали опоясками за спиной безумно-ноющие руки забойщики, слушал глухую медлительную речь, страшные шутки людей, хваливших горе, чтоб не плакало оно, и только когда утихало все в казарме и гас красный огонь, приходила в гости к Волку девочка, которую он любил.


Тяжело ломала непривыкшие, сросшиеся уже в тех местах, кости Волка новая работа. Иногда он стонал тяжелее людей, работавших в забое в самой глубине земли, но близок был уже конец. Справляясь в последнюю субботу о сумме заработанных денег, Волк вздохнул облегченно — скоро он мог вернуться в маленькую хатку на краю села.

Но назавтра он встал с головной болью, перемогался день и сходил еще раз на работу уже горячий, пылающий, с заложенной хрипом грудью и свалился совсем. Кто говорил, что почвенной воды он напился, кто говорил, что непривычной работы под землею не вынес. Приехавший с соседнего прииска фельдшер прописал безусловный покой да велел караулить. «Горячка, сказал он — смотреть бы надо, а то над собой бы не сделал чего, этакой зверина!"

Но смотреть было некому. В той казарме, в которой жил Волк, совсем не было женщин и детей, потому что очень близко стояла она у горы и часто были снежные обвалы, которыми хоронило немало людей.

Волк лежал один, потому что живущим вместе с ним выпала по жребию ночная смена. Лежал один, и в минуты сознанья томила темнота больше боли, ползла, обволакивала лавиной черной, тысячи шумящих, глухо вертящихся пятен-глаз подходили близко. Призраки уходили светом надежды-силы.

И вдруг стал выше себя — помогла мысль… Вспомнилось, для чего зашел сюда, вспомнились глаза-цветы. Застонал, собирая с нар зипуны, но одеть не мог; прижал комок к груди и вышел с опаской, полусознанием в душе. Никто не встретил его. Шел.

Зверь или человек?

Золотой расплавленной слезой было сердце, и слезы катились из глаз. Вымучены ли горем были они, или умалить горе хотели.

Страшная напряженность появилась в лице, сознание нужности совершаемого.

Он шел, — и вдруг грянул ветер в ушах. Завыл, испугал больную душу, и слезы обиды покатились по щекам.

И ветер то! За что?..

Обидел, обидел!..

Волк вышел со стана из защиты снежных стен, из безмолвия снеговых орточек-переходов.

За узким корытом дороги на гору из-за снежного пламени не видно было леса.

Покачнулась, побежала фигура, размахивая шибко руками. Торопилась глазами безумными, крыльцами торопилась… И осела вдруг, запутавшись в белом целике. Рыли руки снег, шептали что-то губы…

И вдруг сладкий покой разлился по лицу. Буря ушла, потеряла его. Белый камень вился далеко. Стало тихо, и тишина показалась теплом…


Рекомендуем почитать
Продолговатый ящик

Молодой человек взял каюту на превосходном пакетботе «Индепенденс», намереваясь добраться до Нью-Йорка. Он узнает, что его спутником на судне будет мистер Корнелий Уайет, молодой художник, к которому он питает чувство живейшей дружбы.В качестве багажа у Уайета есть большой продолговатый ящик, с которым связана какая-то тайна...


Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны

«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.


Странный лунный свет

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Скверная компания

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Белый Клык. Любовь к жизни. Путешествие на «Ослепительном»

В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».


Абенхакан эль Бохари, погибший в своем лабиринте

Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…