Волчья Луна - [50]

— Но зачем! Есть же римские цифры, — пожал плечами Август. — Это у евреев не было цифрового ряда, и они…

— Ну, ты и тормоз, граф! — возмутилась пораженная его "тугодумием" Татьяна. — А еще профессор мета-чего-то-там называется! Делаем по аналогии с еврейским алфавитом. Потом считаем сумму для слов и фраз…

— Опаньки! — неожиданно воскликнула она, сияя от счастья, словно ребенок нашедший ведьмин камень. — Смотри, Юсс! Смотри!

И Таня начала тыкать своим длинным изящным пальчиком в одну из выцветших от времени строк, начертанных побуревшей от времени красной тушью на потемневшем и покрывшемся трещинками пергаменте.

— Значение этой фразы: "в крови агнца — сила охотника"…

— Откуда ты это взяла? — Август искренно не понимал, о чем она говорит.

— Ну, что ты, в самом деле! — тут же возмутилась Татьяна и стала объяснять, "как маленькому", ход своей мысли.

Следовало признать, думала она не так, как привык Август. Другой стиль, иной угол зрения, да и логика необычная, странная и как бы даже не линейная, а "рваная". В ней, в этой логике ему не хватало плавности и связности, но результаты анализа говорили сами за себя. Ну, а кроме того, Татьяна считала так быстро, что Август попросту не поспевал за ее вычислениями. Однако, пройдя с ней, рука об руку, всю цепочку рассуждений и вычислений, вынужден был признать, что фраза, еще минуту назад, казавшаяся избыточной, — возможно, всего лишь данью правилам риторики, — неожиданно обрела смысл именно в контексте "магии крови", как раз и обсуждаемой в этом разделе древнего манускрипта.

Четыре смысла, выстраивающиеся в недвусмысленный ряд: "кровь", "агнец", "сила" и "охотник". И трактовка этой цепочки слов, что называется, напрашивается сама: "в крови агнца — сила охотника". А это, имея в виду иносказательный стиль изложения, свойственный колдунам, жившим десять веков назад, уже и не бессмыслица вовсе, а рассказ о Таниной способности извлекать силу из человеческой крови. Силу исцеления или физическую силу, силу предсказания, если верна "гематрическая" трактовка следующей фразы, а то и силу "раскрытия" и "проникновения" — чем бы это ни было, — если то же самое можно сказать о следующем абзаце.

— Снимаю шляпу! — развел руками Август, осознав смысл Таниного открытия. — Ты гений, Теа! Ты благословенный богами гений и истинная любимица Тьмы!

— Да, я такая! — тут же разулыбалась героиня момента. — Поцелуй меня в лобик и погладь по попе!

— Ты это серьезно? — опешил Август.

— Вот ты же тормоз! — усмехнулась в ответ женщина. — Да, шутю я, шутю! Шутка юмора, разве не понял?!

Временами ее шутки были проще, временами — сложнее, но юмор Татьяны, порой, ставил Августа в тупик, не говоря уже о ее лексиконе. Впрочем, он находил ее шутки, по большей части, очаровательными, хотя иногда и слишком фривольными, если не сказать, грубыми. Впрочем, Август даже не пытался учить Таню хорошим манерам. Жаль было портить уже состоявшийся шедевр, да и бессмысленно, если честно, в смысле — бесполезно.

— Ладно, — кивнул он, пряча за улыбкой свою растерянность, — я tormoz, милая, но я тебя люблю. В лобик я могу поцеловать тебя прямо сейчас, а по попе поглажу, когда встанешь со стула.

Но, если он думал, что все уже закончилось, то глубоко ошибался.

— Подол сам задерешь, — вполне по-деловому спросила женщина, поднимаясь со стула, — или тебе помочь?

И, увидев выражение его лица, залилась радостным смехом.

— Август, золотко мое, — всхлипывала она в перерывах между приступами гомерического хохота, — ты не забыл, случаем? Ты же злодей! Темный колдун! И гребаный аристократ! Тебе женщину на спину завалить, как два байта переслать! Ты бы еще покраснел до кучи, вот было бы прикольно!

"Гребаный", — внес Август новое слово в свой тайный словарь Таниной лексики, — "байт" и "прикольно". Боги, что за язык!"

Разумеется, он не собирался краснеть. И смутить его, на этот раз, Тане не удалось. Но кое-что в словах женщины его все-таки задело, и он решил эти вопросы прояснить, не откладывая.

— Не злодей, — поднял он перед собой указательный палец. — "Злодей", золотко, не есть синоним темного колдуна. Что же касается женщин, то я прежде всего дворянин, сударыня, а потом уже все остальное. Женщин, беллисима, не заваливают, а завоевывают. Тебе ли не знать!

— Не будь занудой! — отмахнулась Таня, снова усаживаясь на стул. — Возвращаемся к нашим баранам! Вот это слово, что оно означает? В моей латыни его, представь себе, нет…

***

В полдень на их с Теа половину наведался граф Василий. Извинился за ранний визит, и это при том, что Август уже часа три, как на ногах, о чем хозяин дворца, разумеется, знал; поинтересовался, как здоровье графини, — "Мне показалось, что намедни на балу у баронессы фон Бистром Теа была несколько излишне бледна…" — и перешел к цели визита не раньше, чем им подали кофе.

— Теа, полагаю, в библиотеке? — начал издалека Новосильцев.

— Не угадал! — дружески улыбнулся Август. — Представь себе, Василий, ее сиятельство, изволит почивать. Спит, как ребенок. О прочем из скромности умолчу…

— Делаешь успехи, — усмехнулся собеседник, вполне оценивший, по-видимому, тот факт, что Август заговорил с ним на великорусском наречии.