Волчья хватка. Книга третья - [81]

—Ладно, — говорит отрок. — Но таки знай: дрогнешь ещё перед татарином либо перед другой лихой опасностью–брошу и глазом не моргну.

Сел и далее верхом поехал. А жеребец приноровился сначала спасать своей резвостью. Не зря долго ждал седока и силы копил в стойле старца: поначалу позволит себя настигнуть, чтоб низкорослые татарские лошади в хвост задышали, увлечёт за собой, поманит, а потом так наддаст, что только земля летит из–под копыт и стрелы, пущенные во след, не поспевают.

—Вот уже и добро! — только и нахваливает Пересвет.

Чем глубже нёс он ражного отрока в Дикополье, тем плотнее были ордынские становища. И не только татарская речь слышалась ото всюду, но и литовская, чухонская, мордовская, прежде не знаемая фряжская—Орда силу великую собирала, дабы противостоять Руси. Всякого запаха да речи тут бояться, так уж лучше сразу лечь и умереть. Когда совсем густо встали юрты, шатры и степные вежи, Пересвет на день сам стал править в глубокие балки и ехал только по ночам, когда степь кострами переливалась, ровно звёздное небо.

Однако не раз сотворялся великий переполох, когда во тьме кромешной конь наезжал на спящих ордынцев. Словно грозовой ветер мчался по ночному Дикополью.

—Красный конь! — вопили. — Кызылелкы! Каваллороссо! А тот от запаха нестерпимого и чуждой речи уже не страх чуял, а удаль: вставал на дыбы, прорывался вперёд, опрокидывая всех, кто был на пути. Тесно стало в широкой степи —не разминуться с супостатом ни днём, ни ночью. Ехал так Пересвет до самого Дона, а как переправился на другой берег, сначала и не внял, что произошло с ордынцами. День скакал, другой–никого не встретил! Только брошенные становища с порушенными юртами, телегами да одичавший скот стадами бродит, спасаясь от волков. Что за невидаль?

Обыкновенно левый донской берег густо был заселён кочевыми татарскими племенами, тут же словно мор чумной прокатился. Но не видать ни мертвецов, ни костей, ни захоронений. И хоть бы душа живая, чтоб спросить!

Считай, до самого моря ехал Пересвет по брошенным кочевьям, покуда не встретил солеваров и чумаков с Дыи, у коих покойный кормилец соль брал.

Живут они уже не в своих мазаных хатах—в теремах, однако по–прежнему черпают рапу из колодцев, варят соль, чумаки развозят её по берегам морей и рек, как будто ничего не случилось. Мало того, бывшие вечно в лаптях да поршнях, в одежонке худой, тут разоделись в сукно да шелка, ходят и поскрипывают сапогами сафьяновыми.

—Где же татары? — спросил их Пересвет.

—А явились другие и прежних согнали, — отвечают солевары. — Прежние были нам в тягость, промыслы то отнимут, то отдадут. Даром соль забирали. Новые татары пришли хорошие, добрые, ничего не отнимают, за всё деньги платят. Теперь мы сами товар в Сарай возим и торгуем! И соли нынешним татарам много надобно! Великая сила из–за Волги идёт, а ведёт её хан Тохтамыш, подвластный самому Тимуру.

Белые Дивы жили в лесистых горах за землями солеваров, и вела туда тайная тропа, по которой спускались за солью. Помнится, кормилец, тоскуя по Дивам, частенько хаживал этим путём, дабы хоть издали на них полюбоваться.

Тогда Пересвет решился спросить про омуженок, приходят ли они сейчас за солью, однако вечно весёлые солевары и чумаки тут слегка огорчились, посмурнели. Они тоже водили дружбу с Белыми Дивами, однако на купальские празднества ходить не смели в виду своего мирного нрава: воинственным девам по душе были мужчины дерзкие и ярые. А теперь, выходило, никаковских нет в Дикополье, вот у них и появилась надежда.

—Сказывают, Тохтамышому женское племя полонил и с собою увёл. А которые спаслись, где–то в горных недрах обитают и на свет не показываются. Никто теперь по их тропам не ходит.

—Никому ещё не удавалось Белых Див полонить! — не поверил ражный.

—Они сами кого хочешь с боем возьмут и с собой уведут! А в полон и вовсе н есдаются!

—Да ведь из–за Волги сила идёт не знаемая! — устрашились солевары. —

Кто встанет на пути, всех сметают! В отловцы встали против, конокрады поднялись, и омуженки сними. Хан одолел тех, других и третьих!

—Ужели сами позрели, как полонили Белых Див?

—Глазами своими не видели. Молва такая по Дикополью идёт. Вот уже год миновал, как за солью никто из них не приходит. А столь долго без неё даже ведьмам не прожить. Знать, нет более их на Дивьей горе! Езжай да посмотри сам. Потом и нам скажешь! Поехал Пересвет на самый край Дикополья, под горы лесистые, где некогда был вскормлен и где народ жил отважный, ловлей да конокрадством промышляющий. И тут впервые позрел на забытые бранные поля, где звери да птицы уже трупы поглодали, а ветер и дождь кости выбелили. Кругом ни души, только одичавшие кони табунами бродят да дикие туры, коих развелось довольно и некому на них охотиться. Вместо селения между гор, вместо хором, похожих на малые крепости, поставленные в круг, лишь одно великое пепелище, травой зарастающее, ровно курган могильный. Видно, не солгали солевары, кто супротив Тохтамыша восстанет, всяк поражён будет. Должно быть, последняя схватка случилась уже в самом селении и жители сражались до последнего, чем разгневали супротивника так, что и победа стала ему не в радость. От того лютый ворог дома пожёг, что не горело, порушил, и теперь даже места не сыскать, где стоял кров кормильца.