Волчья башня - [3]

— Едем к воротам! Вдруг Диса еще не покинула город? Может, она ждет, чтобы за ней пришли?

— Сомневаюсь, — покачала головой единственная женщина в отряде. Если бы кому-то довелось сперва увидеть скакавшую во главе Стаи девочку, а затем эту женщину сорока с небольшим лет от роду, он бы отметил несомненное сходство, которому с годами суждено стать еще заметнее. — Ричильдис слишком упряма, чтобы бросать начатое дело на половине. Раз оборотни слушаются ее, она наверняка решила увести их подальше от города.

— Но она же просто ребенок! — пожалуй, настал тот редчайший случай, когда в голосе Льва Аквилонии скрежетнуло подлинное отчаяние. — Она не может оставаться одна среди напрочь свихнувшихся тварей! Ей в жизни не приходилось ничего делать самой — в конце концов, она принцесса, а не деревенская девчонка! Проклятье, где она поселится, что будет есть? Грибы с кореньями? Сырую зайчатину?! Йен, неужели у тебя хватит сил бросить собственную дочь на произвол судьбы? Прошлым вечером ты была готова лично вздернуть любого, кто заикнется о том, чтобы отдать Дису скограм, а теперь…

Зенобия Аквилонская, королева и соправительница, укоризненно смотрит на своего супруга. Тот умолкает, словно уловив во взгляде женщины нечто, о чем не говорят словами и о чем полагается знать только им, а более никому в целом свете.

— Она вернется, — словно заклинание, еле слышным шепотом повторяет Дженна Канах. — Непременно вернется. Надо только подождать.

Отряд тронулся вниз по улице, заглядывая в разоренные дворы в попытках отыскать хоть кого-нибудь из горожан.

Порой им везло — заколоченные изнутри двери или окна усадеб после некоторой возни приоткрывались и обыватели недоверчиво выслушивали новость о снятии осады. Покидать дома, ставшие убежищем во время нашествия обезумевших детей Карающей Длани, впрочем, никто не торопился.

Верхний Проезд — главная и самая длинная улица столицы Пограничья — наконец завершился площадью перед Бронзовыми воротами. Поднявшееся над чертой окоема солнце безжалостно высветило простиравшиеся за городскими пределами останки Летней Ярмарки. На покосившихся ступеньках, ведущих в помещение для стражников, кто-то сидел, обхватив руками взлохмаченную голову и раскачиваясь взад-вперед. Сидящий еле слышно подвывал, и тонкие хнычущие звуки резали утреннюю тишину, как раскаленный над огнем нож — кусок мягкого масла.

Приближение всадников заставило человека на крыльце встрепенуться, оказавшись молодой женщиной, выряженной в какую-то нелепую одежку из мешковины. Она выглядела бы привлекательной, не будь ее лицо таким заплаканным и искаженным недавними страшными воспоминаниями. При виде отряда девушка попыталась убежать, но ее ноги подкосились и она неловко шлепнулась на четвереньки.

— Нейя! — Дженна, первой опознавшая былую подругу короля Пограничья, спрыгнула на землю и едва ли не бегом устремилась через площадь к девушке. Та по-прежнему сидела на корточках, опасливо, по-звериному косясь на приближающуюся женщину. — Нейя, что ты здесь делаешь? Ты меня узнаешь?..

Дрожащая рука Нейи Раварты поднялась, настойчиво тыча в молчаливую башню городских ворот. Удивленная Зенобия повернулась в указанном направлении, недоуменно шаря взглядом по каменным зубцам и деревянным балкам, пока не уперлась в шест флагштока. Тот слегка согнулся под непривычной тяжестью — вместо знамени с гербом страны на нем грузно обвисло человеческое тело.

— Он сам так решил, — с лихорадочной поспешностью забормотала Нейя, словно оправдываясь за чужой поступок. — Его никто не заставлял. Она велела ему уйти, а он не захотел. Сперва долго бродил туда-сюда, спорил сам с собой, потом отвязал веревку и… и… — слова перешли в неразборчивое икание.

— Я его знаю, — монарх Аквилонии какое-то время пристально смотрел на висельника. — Дознаватель Рэф, помощник покойного ширрифа. И предводитель звериной оравы, как я понимаю. Неужто совесть проснулась? Ну, поделом ему…

— Считается, будто волчья стая признает существование только одного вожака, — подал голос магик Крэган, старавшийся держаться в отдалении. — С приходом госпожи Ричильдис оборотням пришлось выбирать, кому отдать первенство: ей или этому человеку. Скогры предпочли Ее милость — может быть, она одержала верх в каком-то поединке… а его, похоже, просто лишила дара перевоплощения. Человеческий разум, лишенный звериной составляющей, ужаснулся содеянным и толкнул бедолагу на самоубийство. Могу я узнать: вы собираетесь и дальше преследовать госпожу Ричильдис… или все-таки нет?

— Снимите его оттуда, — хмуро распорядился Конан, сделав вид, что не расслышал вопроса гиперборейца.

Пока троица спешно поднявшихся на башню гвардейцев отвязывала труп неудачливого вожака Карающей Длани, другие выглянули за ворота, принеся неожиданное известие: «Всадники на тракте!»

По пустынной дороге, уводящей на Восход, к пределам соседней Бритунии, и в самом деле кто-то скакал — не меньше десятка человек галопом приближались к городским стенам. Храпели загнанные кони — похоже, отряд ехал, не задерживаясь на ночевки и только меняя лошадей. Пыль и грязь мешали различить отдельные лица, но имя того, кто первым достиг поверженных Бронзовых ворот, Аквилонский Лев и его супруга угадали безошибочно, назвав едва ли не в один голос: