Волчий уголок - [57]

– Идея витает в воздухе, – усмехнулся отец. – Мы со Славиком это уже обсуждали и пришли точно к такому выводу.

– Что-то мы про устав забываем, – сказал Славик. – Где наши ежевечерние прогнозы погоды?

Никто не откликнулся, но и отец, и дядя Петя посмотрели на небо. Из-за горы и леса они по вечерам не видели закат. Наверное, поэтому забывали о прогнозе.

– Мы же как привыкли, – сказал отец, – вечером глянем, как солнышко садится и решаем. Село в тучу – будет дождь. Ясный закат, золотой – к хорошей погоде. А здесь заслоняют нам горизонт – вот и нечего сказать.

– Нам везет пока с погодой, – сказал дядя Петя. – Тепло, сухо. Вот и сегодня, вечер хоть и пасмурный, но тихий. О, кстати. Дятла сегодня видел на обломанной сухой сосне. Сидел и барабанил. Сначала я подумал, что работает, короедов добывает… Нет, просто так барабанил, трелями, если можно так сказать. Не к дождю ли? Есть такая примета.

Все снова посмотрели на серое небо, на застывшие каждой лапкой елки, на соседку осину, у которой беспомощно повисли беспокойные листья.

– Расскажите что-нибудь интересное, – попросил Славик.

Отец не ответил. Дядя Петя, помешивая в костре палкой, спросил:

– А что тебе интересно?

– Ну, страшное что-нибудь…

– Страшное, Слава, может быть, интересно слушать, да неинтересно рассказывать.

– Почему? – удивился Славик. – Наоборот, тогда было страшно, а теперь весело вспоминать.

– Если весело – страх был не настоящий, фальшивый. По-настоящему страшное человеку забыть хочется.

Отец тихо засмеялся.

– Определите, настоящий был страх или поддельный. Я как-то соседа Мишу-тракториста напугал… – Он тоже взял палку и помешал в костре. – Давно было. Ты Мишу – старичка – знаешь, – кивнул он Славику. – Пошел я в конце августа на охоту. Походил по болотцам, возле озер в Сосоннике, кусты все обошел и собрался домой идти. Никого не видел. Вышел из кустов, гляжу, гусеничный трактор рычит, дымит – Миша зябь поднимает. За трактором стая воронья движется. Э, думаю, хоть ворону подстрелю. Притаился за кустиком, подождал трактор, Мише кивнул да и бахнул по воронам. Одна, гляжу, затрепыхалась… Тут, что такое?.. Трактор чмых и заглох. То рокотал на всю округу, а то вдруг тишина – в ушах колет. Гляжу, Миша с ошалелыми глазами выскакивает, капот откидывает и в двигатель уставился. Я по мягкой пахоте подошел сзади, глянул тоже – не пойму, чего это он двигатель рассматривает. По плечу его легонько стук… спросить хотел, что случилось. А он как отскочит!.. Как заорет благим матом!.. Руками как замашет. Я тоже замахал, от него отскочил…

Отец изобразил, как они кричали и махали друг на друга руками.

– Я-то думал – он меня видел за кустом. Да где там, он на борозду глядел. Когда я пальнул чуть ли не у него под ухом, ему показалось, что прокладку у двигателя пробило. Он мигом газ сбросил под капот – разбираться. От трактора у него в ушах шумит, а я бесшумно подошел. Он один в поле, кругом ни души, кусты, болотца, а тут нечисть какая-то до плеча дотрагивается… Вот он и взвился… И мне не до смеха стало… – Отец посмотрел на сына.

Славик от смеха сполз с пенька, завалился на землю. Нацепил мусора на штормовку и чуть было не попал в костер. На их лесном дворике валяться следовало осторожно, не то, что на мамином ковре.

Заметно потемнело. Костер потухал. Выскочивший на брошенный прутик огонек на несколько секунд осветил лица. Идти спать никому не хотелось. Славик придвинул свой пенек ближе к костру и взрослым. Переместился в безопасное место вовремя. В тишине они отчетливо услышали, как где-то на склоне хрустнул сучок, затем еще раз. Славик замер. И взрослые молчали, слушали. Следующий хрустящий звук раздался не скоро, как будто ближе, но уже с другой стороны, у болота.

– Обходят, – неожиданно громко сказал дядя Петя и засмеялся.

Славик сначала вздрогнул, но от человеческих слов ему стало веселее. До этого казалось, сидишь совершенно один в лесу в надвигающейся темноте.

– Сегодня и в Приозерном Мху кто-то ходил, деревья качал, – сказал он.

– Да? – заинтересовался дядя Петя. – У меня тоже как-то на рассвете сложилось мнение, что кто-то прошел. Я глядел на поплавок и поздно обернулся – никого не увидел.

– Может, барсук, – предположил отец. – Однажды стою на тяге. Кругом олешник мелкий, сосны низкие ветвистые, и нивки небольшие распаханные среди перелесков. Солнце только село. Вальдшнепы начинают тянуть не раньше, чем через двадцать минут после заката. Стою, жду, за шмелем наблюдаю. Обычно басистое насекомое, басистое. А этот откуда из-за тридевять земель прилетел молча на ночь глядя, приземлился, прополз пару сантиметров и в норке исчез. Вот, думаю. И безмозглое насекомое… Налетался, нагулялся за день по всей округе, а к ночи так легко свой дом нашел… В это время слышу, хрустнуло раз, второй… Кто-то не то чтобы тяжелый, но очень уверенный в себе на меня движется. Весной в лесу все сухое, слышно хорошо. Я на всякий случай ружье с плеча снял. Олешник молодой, частый, хоть и без листьев пока, а ничего не видно. И тут выкатывается на тропинку зверь лысый… Барсук. От земли два вершка, зато в ширину велик. Учуял наконец меня, я еще свистнул легонько. Никуда не кинулся, потрюхал себе дальше, только в сторону нехотя свернул. Голодный после зимы – из норы пораньше вылез и пошел завидно на промысел.