Волчий пастырь. Том 3 - [34]

– Зачем ты мне все это сообщаешь?

– Затем, что я не хочу твоей смерти.

– Неужели?

– Именно так.

– Я помогал вырезать кровавого орла на спине твоему брату.

– Но ты сохранил жизнь моей дочери.

Кавендиш в этот раз не смог сохранить невозмутимость и с удивлением посмотрел в лицо Мари-Мадлен. Он вспомнил: узкие коридоры здания посольства-резиденции Конгрегации в Нордхейме, крики боли и треск костей перемалываемых инквизиторов.

Рейнар тогда уже был в кабинете Стефана Лавиолетта, а они с Ливией столкнулись с группой инквизиторов. Добивая одного из них, Кавендиш влетел в кабинет, реагируя на движение, размазал конструктом по стене второго, и тут же, вызвав из пространственного кармана меч, ударил по третьему. Клинок он остановил у самой шеи противника: потому что не чувствовал перед собой никакой опасности, только яркий ужас и отчаяние.

На Кавендиша тогда, снизу вверх вдоль сияющего артефакторного клинка посмотрели огромные голубые глаза совсем юной девушки в форме младшего судьи Конгрегации. Он хорошо запомнил яркие конопушки на носу и совершенно чистый, невинный взгляд. Несмотря на черную с серебром форму инквизиции, Кавендиш не смог нанести удар – коротким взглядом он тогда показал девушке на приоткрытое окно. Кивнув, стараясь удержать дрожь, она без задержек поднялась и стремительно выскользнула в окно, спрыгнув вниз. И только обернувшись, Кавендиш тогда столкнулся с укоризненным взглядом Ливии – которая прекрасно видела, как он не смог нанести удар.

– Она совсем не похожа на тебя. И она совсем непохожа на…

– Потому что это не дочь Дракенсберга.

Кавендиш не сдержался и растянул губы в широкой улыбке. Но комментировать не стал. Впрочем, Мари-Мадлен сделала это сама.

– Ты пощадил Алину Лефрансуа, мою дочь от первого брака. Она дочь владыки Скаргейла Магнуса Густавссона, который загадочно погиб при невыясненных обстоятельствах… после чего, едва закончив носить траур, я была вынуждена выйти замуж за желающего видеть меня своей женой Дракенсберга.

– Но Инквизиция…

– Алина Лефрансуа кровь-от-крови Севера, она прямая наследница Западного и Восточного фолдов. Была. Потому что служба в Инквизиции подразумевает отречение от всех прав и привилегий и отказ от фамилии, как ты знаешь. Дракенсберг перед свадьбой, одиннадцать лет назад, поставил меня перед выбором: или Алина надевает мундир Конгрегации и отправляется в закрытую школу-интернат, или она случайно и трагически погибает.

– Как у вас здесь все на севере… непросто.

– У нас здесь все, как и везде, – довольно резко произнесла Мари-Мадлен, явно услышав небрежение Кавендиша, уязвленная его отношением к Северному кругу как к глубокой провинции. – У тебя сейчас очень непростой выбор, Венсан Кавендиш. Или ты остаешься с Рейнаром и умираешь от рук инквизиции во время казни на поле тинга. Или ты свидетельствуешь против Рейнара и умираешь от рук инквизиции чуть позже, трагически случайно. Или же… ты примешь мое предложение о сотрудничестве и станешь Единым королем, сохранишь жизнь, связи с фамилией и кроме этого обретешь невиданную веками в этих землях власть.

– И как же я все это смогу? – усмехнулся Кавендиш. – Что помешает Инквизиции меня убить, если я приму твое предложение?

– Потому что Трибунал Конгрегации – это девять судей трибунала…

«Уже восемь», – машинально мысленно поправил Кавендиш, вспомнив принесенное Никласом свидетельство о смерти девятого судьи Антонио Пизетти.

– …и каждый судья имеет власть и амбиции. Северный круг – изолированный протекторат. В этом его слабость, но в этом и его сила. У посланника общественной палаты Сигурдссона, и у меня, есть налаженный контакт с четвертым судьей Трибунала архиепископом Эмилией Варгасом. Это серый кардинал всея Инквизиции, если ты знаешь, и его одобрение многого стоит.

– Это все лишь слова.

– Тебя через заседание Ассамблеи возвращают в фамилию, Инквизиция снимает с тебя все обвинения, ты сразу после этого берешь в жены мою дочь Алину – после того как ей дадут из Конгрегации отставку, и мы заявим права нашей фамилии на Айлгвен и Скаргейл. И вместе с титулом претендента ты сразу станешь маркграфом Дракенсбергом при поддержке своего Великого Дома и архиепископа Варгаса.

– Какие удивительные перспективы. Но…

– Но?

– Но у меня хотя бы есть выбор, – произнес Кавендиш, глядя женщине в глаза. – А у тебя?

Мари-Мадлен смотрела на него, не отрывая взгляда.

– Зачем ты рискуешь жизнью и честью не только своей, но и своей дочери? Ты хочешь власти? Или может быть ты сейчас идешь на смертельный риск потому, что Дракенсберг теперь не очень доволен своей первой женой? Ты ему уже наскучила? Или произошло что-то, что пошатнуло твой авторитет? К примеру, внезапная смерть Стефана Лавиолетта, присутствие которого в Северном круге просто не давало возможности Дракенсбергу от тебя избавиться?

Мари-Мадлен не отвечала Кавендишу, смотрела прямо. На лице у нее не дрогнул ни один мускул, но юноша понял, что оказался удивительно точен в предположениях. Причем во всех. Он сейчас, после пояснений ситуации от Мари-Мадлен, хорошо осознавал, что находится на самом краю пропасти. Но при этом ему было понятно, что и его собеседница стоит на том же краю пропасти – за которым не просто падение, но и последующая смерть. Просто потому, что на такой высоте борьбы за власть выживших среди упавших вниз не бывает.