Волчий капкан - [21]

Тренер посмотрел на меня, ожидая ответа. Как будто ничего о разговоре в моем кабинете ему не было известно, хотя не исключено, что Пырван поделился с ним огорчением по поводу того, как бездарно и скучно приходится ему проводить время на работе. Взять его сторону? Но это означает, что тренер лишится одного из лучших борцов. Да что я говорю! Даже если бы я хотел доверить Пырвану какое-нибудь дело, все равно не смог бы. Их просто нет. Кроме случая с СЭВ, но ей-богу, я ведь даже майора еще не посвятил в подробности, только намекнул… Я промолчал, притворившись, будто не понял, куда гнет тренер. Терпеть не могу, когда посторонние вмешиваются в мои служебные дела.

А теперь хочу представить вам Пырвана в непривычном для вас обличье. Вот он выходит в черном шерстяном трико и легких кожаных борцовках. Он торопится. Он действительно очень опоздал и пробегает мимо нас с опущенной головой, хотя видно, что его так и подмывает узнать, о чем мы толковали. Вы удивлены? Но не забывайте, как я сам удивился, когда он впервые переступил порог моего кабинета. Тогда ничего в его внешности не говорило о том, что передо мной борец, да еще чемпион Европы. "По Дьяволенку и в шинели сразу было видно, что он спортсмен, гимнаст, а этот… да перед университетским подъездом толпятся десятки таких, как он". Но, как вам известно, я почти два месяца хожу с ним на тренировки и уже перестал удивляться его прекрасно сложенному телу. На груди и спине бугрятся великолепные мускулы, ноги сильные, но стройные. В одежде он выглядит юношей, почти мальчиком, а разденется – и перед вами античный бог, Геракл. Он спокойно мог бы участвовать в соревновании культуристов и победить, если в жюри будут люди, испытывающие отвращение при виде гипертрофированных мускулов. У Пырвана все соразмерно, все пропорции соблюдены. Задачу Деси нельзя назвать трудной, особенно если представить себе, с какими дряблыми "интеллигентскими" мускулами ей приходилось иметь дело раньше. Я скорее готов пожалеть "прозрачное создание" – каково-то ей приходится в этих мощных объятиях? Обратите внимание и на татуировку, из-за которой жизнь Пырвана столько раз висела на волоске. До сих пор я не заметил, чтобы кто-то из борцов заглядывался на его разукрашенную руку. Знают они или нет? Старший лейтенант помалкивает об этом случае, да и "японская болгарка" не бросается в глаза. Голубые линии рисунка настолько бледны, что издали вполне можно подумать, будто это синяк от ушиба – для борца дело заурядное. Надо будет как-нибудь подковырнуть Пырвана. Так и спрошу: "А что, если Росица узнает, что "японская" девушка тебе дороже, чем она? Ведь это так, правда? И стоит тебе встретить ее, живую, ты, не задумываясь, распрощаешься с Росицей!" Он, наверное, посмотрит на меня как на психа и рассмеется: "Как вам только такое в голову пришло? Не понимаю", – а потом глубоко задумается… Фантазия! Гадаю, словно старая сплетница, о вещах, которые преспокойно можно объяснить характером близкого человека, осмысленным к нему отношением. Дай бог, чтобы я оказался не прав! Пырван и Росица – чудесная пара, гораздо больше радующая глаз и душу, чем, скажем, мы со Златой.

Но вернемся к вещам более реальным – к тренировке. Нет, описывать ее я не стану – дело это сложное, можно что-нибудь напутать. А потом, вдруг вам станет скучно? Ведь тренировка, как ни верти, ни в какое сравнение не идет с соревнованиями. Ей не хватает волнующей неизвестности, которая и влечет зрителя на трибуны. На тренировке нет победителей и побежденных, никто ни за кого не болеет, если не считать тренера, который в силу своего положения всегда настроен против своих воспитанников – "Не так, Иван!", "Опять повторяешь старые ошибки, Драган!" А восхищение тренера по поводу чьей-то удачи всегда граничит с недовольством. Вот так восхищаются и техничным приемом игрока из команды противника. И пусть меня простит заслуженный тренер, но, кажется, и он не исключение из этого правила! Мне бы больше хотелось увидеть его в другом свете, например, как искренне аплодирующего болельщика на трибуне. Потому что Пырван этого заслуживает. Я не специалист, но даже мне ясно, что его "волчий капкан" – неотразимый прием. И что особенно интересно – он любыми правдами и неправдами стремится к позиции, в которой сподручно применить именно этот прием. Вот и сейчас: его противник – борец более тяжелой категории, которого предупредили, чтобы опасался именно "волчьего капкана". Руки его, когда он упирается ими в ковер, похожи на бетонные колонны, кажется – ничто не в состоянии сдвинуть их с места. Пырван не торопится, но и времени даром не теряет. Именно такое впечатление складывается у меня, когда я за ним наблюдаю. Он напоминает мне искусного каменотеса, который со всех сторон выстукивает каменную глыбу, чтобы определить, где ее главная жила. Краткое восклицание тренера дает мне понять, что жила нащупана. Выражение лица у Пырвана меняется: оно делается как будто спокойнее. Или мне так кажется? Все равно – каменотес уже приступил к ломке огромной глыбы. Он… впрочем, что же я мучаюсь, ведь у меня с собой книга "Вольная борьба"! На странице 168-й написано: "Едва ли есть другой прием в вольной борьбе, для проведения которого существует так много способов. Многообразие захватов и многосторонний захват превратили "волчий капкан" в страшное оружие. Защищаясь, находящийся в партере борец, чтобы не быть перевернутым на бок, переносит тяжесть на атакующую ногу, а точку опоры – на левую руку. Нападающий отказывается от намерения перевернуть соперника на бок и захватывает его шею с внешней стороны, одновременно нажимая предплечьем правой руки вниз. Преодолев сопротивление шейных мускулов, нападающий переносит левую ногу и блокирует левое бедро противника, не уменьшая натиска правой руки. Одновременно с переносом ноги следует…"