Волчий камень - [40]

Нет, дон Диего не обернулся. Он удивленно посмотрел на Кюхельмана, затем на Герреро, ожидая перевода, и, не дождавшись, спросил:

— Что сказал сеньор главный подводник? Он чем-то недоволен?

— Все хорошо, дон Диего. Я сказал, что рад вашему гостеприимству. А своим людям я приказал передать экипажу, что на берегу их ждет радушный прием, — произнес, улыбнувшись, Гюнтер.

Дон Диего остался доволен ответом и, осклабившись, сказал:

— Прошу вас, сеньоры. Наверное, ваши дворцы не сравнить с моим скромным жилищем, но все же дорогие гости могут считать мой дом своим домом.

— Наш дом — это океан, — многозначительно произнес Гюнтер, решив, что не помешает лишний раз напомнить губернатору, кто они такие.

Затем он с грустью подумал, что его фраза не так уж далека от истины. Эти средневековые испанцы темны, неграмотны и похожи на опустившихся бродяг, но они дома. А вот увидят ли великие сеньоры подводники когда-нибудь свои дома — это еще вопрос.

Губернатор по-своему истолковал пробежавшую по лицу Кюхельмана тень:

— Вы не переживайте, места всем хватит! А какую донна Дебора готовит паэлью! Сеньоры, поверьте, можно прожить долгую жизнь, а потом понять, что ты выбросил ее дикобразу под хвост. Потому что никогда не ел паэлью донны Деборы!

Засуетившись, как и полагается разволновавшемуся хозяину при встрече дорогих гостей, дон Диего повел подводников вверх по вытоптанной тропе к белому особняку.

Обернувшись, Гюнтер увидел, как охранники с хмурыми лицами подобрали с земли свое оружие. Один из них прошелся по причалу и поднял шпагу дона Диего.

«Два преданных пса, — подумал Кюхельман, — за своего хозяина готовы загрызть кого угодно и даже не обратят внимания, будет ли над головой противника светящийся нимб или рога дьявола». Один из них был таким же рослым и широкоплечим, как губернатор, только моложе. Гюнтера поразил второй охранник. До безобразия непропорциональный, невысокого роста — почти на две головы ниже своего хозяина, но невероятной ширины. Не той, которую дает избыточный вес, — под серой льняной рубахой не было и намека на круглый живот. Почти квадратный, будто приплюснутый сверху огромной кувалдой, охранник был широк за счет неимоверно растянутого в стороны скелета. Две массивные колонны-ноги не вмещались в сапоги, и голенища были распороты вдоль и стянуты шнуровкой.

Удивленный Кюхельман замедлил шаг, а затем и вовсе остановился, разглядывая безобразную фигуру охранника.

Губернатор тоже остановился, довольный произведенным на гостей впечатлением.

— Говорят, что солнце дало всем людям по одной тени, а у меня их две. — Он захохотал, обрадовавшись получившемуся каламбуру. — Вы тоже обратили внимание на Томаса? Все на него смотрят с удивлением. А силы он неимоверной! Я даже простил ему его голландскую породу, так он мне понравился! И предан, как иезуитский фанатик. Но что же мы остановились, сеньоры? Идемте, идемте ко мне скорее, я угощу вас прекрасным молодым вином, пока будут готовить обед.

И дон Диего широким шагом проследовал в свой особняк, будто перспектива отведать вина с гостями для него стала важнее всего на свете.

У входа, перед колоннами, расположенными в виде округлой арки, Кюхельман вновь остановился, рассматривая испанский флаг. Некогда желтое, теперь выгоревшее полотнище свисало с вбитого в стену медного кольца. Добрую половину знамени занимал вышитый красной нитью орел, расправивший крылья.

— Я представлял себе испанский флаг немного иначе, — произнес Гюнтер.

— О… сеньоры! — вздохнул дон Диего. — Это вымпел с галеона «Нуэстра сеньора де ля Беатриз», на котором я прибыл в эти края еще сопливым юнгой. Это скорее грусть по молодости, чем символ принадлежности к испанской короне. — Губернатор опять вздохнул.

— Галеон утонул? — спросил Гюнтер.

— Нет-нет! — Дон Диего возмущенно затряс бородой. — Сейчас он принадлежит моему сыну Карлосу. Скоро он будет дома, и вы своими глазами сможете увидеть, как прекрасна «Сеньора Беатриз». Хотя Карлос и переименовал корабль, для меня это не имеет значения. Но что же я держу вас на пороге?

И он шагнул в темный и прохладный коридор, взмахом руки зазывая за собой гостей.

После яркого солнца Гюнтер на миг ослеп, не представляя, куда идти. Затем он различил в проеме раскрытой двери хрупкую, невысокую девичью фигуру, с любопытством разглядывающую незнакомцев.

Темное платье обтягивало и без того тонкую талию и расширялось книзу объемным колоколом. Длинные волосы ниспадали на грудь. В глазах не было и намека на страх или смущение. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать. Он уже хотел обратиться к девушке, но дон Диего не очень любезно прошипел несколько слов, и она, обиженно поджав губы, исчезла, хлопнув дверью.

— Проходите за мной, сеньоры, — произнес губернатор, направляясь к лестнице в конце коридора.

Они поднялись на террасу, расположенную на втором этаже. Площадка была с двух сторон открыта для тропического солнца: с одной стороны ее подпирала стена дома, другая, с арочными окнами, обращенная к бухте, вся заросла виноградной лозой. В одном из оконных проемов Гюнтер увидел подвешенный на железной цепи колокол, по ободу которого шла выдавленная готической вязью надпись. Гюнтер скорее догадался, чем прочитал — «Нуэстра сеньора де ля Беатриз». У каменных перил, украшенных похожими на кувшины балясинами, стояли несколько громоздких столов с резными стульями.