Волчицы из Машкуля - [59]
Неожиданное и смелое появление статного пожилого военного с волевым выражением лица в усыпанном наградами генеральском мундире и многочисленными нашивками, великолепное мужество, которое он проявил, — все это произвело на толпу эффект электрического разряда.
Словно по волшебству вдруг наступила тишина, и уже было поднятые дубины опустились. Те крестьяне, что оказались рядом с генералом, невольно поднесли руки к головным уборам; плотные ряды разомкнулись и пропустили старого солдата, участника битв под Риволи и при Пирамидах, шагов на двадцать вперед в направлении жандармов.
— Ребята, что случилось? — воскликнул он так громко, что его было слышно на улицах, примыкавших к площади.
— Только что арестовали Жана Уллье, — послышался чей-то голос.
— Жан Уллье — добрый малый, — вторил ему другой голос.
— Арестовывать надо мошенников, а не честных людей, — произнес третий голос.
— Мы не позволим отвести Жана Уллье в тюрьму, — раздался четвертый голос.
— Тихо! — приказал генерал таким властным тоном, что на площади наступила полная тишина, и продолжил: — Если Жан Уллье — добрый малый и человек честный, в чем я нисколько не сомневаюсь, он будет освобожден; если же Жан Уллье из числа тех, кто пытается вас обмануть, злоупотребляет вашим доверием, он понесет наказание. Как вы считаете, справедливо ли оставлять безнаказанными действия тех людей, кто хочет снова втянуть ваш край в невероятные бедствия, о которых старики рассказывают молодым не иначе как со слезами на глазах?
— Жан Уллье — человек мирный и никому не желает зла, — произнес кто-то в толпе.
— Чего вам не хватает? — продолжал генерал, не обращая внимания на последнюю реплику. — Мы уважаем ваших священников, у нас с вами одна вера. Разве мы покушаемся на жизнь короля, как в тысяча семьсот девяноста третьем году? Разве мы упраздняем Бога, как в тысяча семьсот девяноста четвертом? Разве мы стремимся отнять вашу собственность? Нет, закон стоит на страже ваших интересов. Никогда еще торговля не приносила вам таких доходов.
— Что правда, то правда, — произнес молодой крестьянин.
— Не слушайте тех дурных французов, кто, преследуя свои собственные интересы, готовы навлечь на страну ужасы гражданской войны. Неужели вы их забыли; надо ли вам напоминать? Надо ли напоминать об убитых стариках, матерях, детях, о вытоптанных полях, разоренных и сгоревших домах, о смерти и о запустении, грозящем каждому очагу?
— Это дело рук синих! — послышался голос.
— Нет, обвинять следует не синих, — продолжал генерал, — а тех, кто вас подбивает на эту бессмысленную борьбу, которая в наши дни становится просто безнравственной; если в прошлом этой борьбе, можно было, по крайней мере, найти оправдание, то теперь уже такого оправдания просто нет.
С этими словами генерал направил свою лошадь в сторону жандармов, а те, в свою очередь, пытались изо всех сил пробиться к генералу.
Им стало легче продираться сквозь толпу потому, что простые и доходчивые слова генерала возымели свое действие на отдельных крестьян: одни молча опустили голову, другие же делились с соседями впечатлением от речи генерала, и, если судить по виду крестьян, оно было положительным.
Но чем ближе подъезжал генерал к жандармам и их пленнику, тем меньше доброжелательных лиц он видел вокруг, а те крестьяне, кто стоял ближе всего к пленнику и его конвоирам, выглядели просто угрожающе. Это были, по всей вероятности, главари банд, наводивших страх на местных прихожан.
Перед ними было бы бесполезно упражняться в красноречии: их уже ничто не могло заставить отказаться от раз и навсегда принятого решения — самим ничего не слушать и другим помешать прислушаться к голосу разума.
Эти люди не просто кричали, они вопили.
Мгновенно оценив обстановку, генерал понял, что такие люди признают только грубую силу.
Обен Куцая Радость был в первых рядах вопивших мятежников.
И это было удивительно для человека с таким увечьем, как у него.
Однако сейчас вместо обычных деревяшек у него были настоящие ноги, так как Обен Куцая Радость оседлал какого-то нищего чрезвычайно высокого роста и сидел на нем, словно всадник на коне.
Находясь на плечах нищего, который ухватил его за ремни протезов, трактирщик держался не менее уверенно на нем, чем генерал в своем седле.
Доставая головой до генеральских эполет, Обен Куцая Радость осыпал старого вояку яростной бранью, сопровождая ее угрожающими жестами.
Генерал вытянул руку, схватил калеку за воротник куртки, приподнял и продержал его несколько секунд в воздухе над головами крестьян, прежде чем бросить его жандарму.
— Свяжите этого шута горохового! — воскликнул он. — У меня от него в конце концов заболит голова.
Освобожденный от своей ноши, нищий поднял голову, и генерал узнал в нем того юродивого, с кем он беседовал утром, однако сейчас нищий ничем не отличался от любого нормального человека.
Поступок генерала развеселил толпу, но взрывы смеха сразу же смолкли.
Обен Куцая Радость оказался в руках жандарма, слева от которого шел Жан Уллье.
Вынув незаметно из кармана нож с уже раскрытым лезвием, он вонзил его по рукоятку в грудь жандарма и закричал:
Роман французского классика Александра Дюма-отца «Королева Марго» открывает знаменитую трилогию об эпохе Генриха III и Генриха IV Наваррского, которую продолжают «Графиня де Монсоро» и «Сорок пять». События романа приходятся на период религиозных войн между католиками и гугенотами. Первые шаги к трону молодого принца Генриха Наваррского, противостояние его юной супруги Марго, женщины со своеобразным характером и удивительной судьбой, и коварной интриганки – французской королевы Екатерины Медичи, придворная жизнь с ее заговорами и тайнами, кровавые события Варфоломеевской ночи – вот что составляет канву этой увлекательной книги.
В романе знаменитого французского писателя Александра Дюма «Две Дианы» присутствуют все компоненты, способные привлечь к нему внимание читателя. Здесь есть зловещие тайны и невинная героиня – жертва коварных интриг, есть дуэт злодеев – Диана де Пуатье и коннетабль Монморанси, есть, наконец, благородный герцог де Гиз. А красочно воссозданная историческая канва, на фоне которой происходит действие романа, добавляет к его достоинствам новые грани.
Роман Дюма «Робин Гуд» — это детище его фантазии, порожденное английскими народными балладами, а не историческими сочинениями. Робин Гуд — персонаж легенды, а не истории.
Роман является завершающей частью трилогии, в которой рисуется история борьбы Генриха Наваррского за французский престол.
Сюжет «Графа Монте-Кристо» был почерпнут Александром Дюма из архивов парижской полиции. Подлинная жизнь Франсуа Пико под пером блестящего мастера историко-приключенческого жанра превратилась в захватывающую историю об Эдмоне Дантесе, узнике замка Иф. Совершив дерзкий побег, он возвращается в родной город, чтобы свершить правосудие – отомстить тем, кто разрушил его жизнь.Толстый роман, не отпускающий до последней страницы, «Граф Монте-Кристо» – классика, которую действительно перечитывают.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.