Волчица в засаде - [18]

Я шагнул к двери, постучал в нее и, не дожидаясь приглашения, вошел в комнату. В ней на стоявшей у стены деревянной кровати, раскинув руки и ноги, с книжкой на груди дрыхла девица. При окрике матери она даже не шевельнулась. Очевидно, по природе своей Катя Рябинина была человеком высокомерным, обидчивым и своенравным. Даже во сне с ее лица не сходило надменное выражение, а линия рта была капризно изогнута. Впрочем, такая красивая девушка с утонченными чертами лица, превосходной фигурой, бархатной кожей и копной пышных русых волос, наверное, имеет право на гордыню.

Я пощекотал маленькую изящную ступню Кати. Девушка отдернула ногу, подтянула ее к себе, потом неохотно разлепила веки и уставилась на меня изумленным взглядом.

— Педикюршу вызывали? — пошутил я.

Девушка посмотрела на сей раз ошалело, быстро села на край кровати и поправила короткий халатик.

— Какую педикюршу? — не поняла она.

— Которая чистит и полирует ногти на ногах, — продолжал балагурить я. — Извиняюсь, но не знаю, как сказать педикюрша в мужском роде, поэтому говорю о себе в женском. С вашей мамой я уже поработал. Теперь ваша очередь.

Рябинина некоторое время молчала, переваривая услышанное, потом прищурилась и с понимающим видом изрекла:

— Прикалываетесь, да?..

— Конечно, прикалываюсь, Катя! — Я придвинул к себе стоявший у письменного стола стул и уселся на него напротив девушки. — Мама говорила, будто ты занимаешься, а ты книжки почитываешь, — я кивнул на лежавший на кровати толстенный том Джона Голсуорси.

Катя сладко потянулась и, подавив зевок, заявила:

— А я и занимаюсь. Я в институте иностранных языков учусь. Вот, «Сагу о Форсайтах» читать задали. — Девушка поморщила хорошенький носик. — Скучняк такой!

— Напрасно ты так говоришь, — обиделся я за Джона Голсуорси. — Очень хорошая книга. Мне еще «Конец главы» его нравится.

— Очень хорошая, — хмыкнула Катя. — Такая хорошая, что я на двадцатой странице уснула.

Решив, что знакомство состоялось, я перешел к цели своего визита.

— Я ведь к тебе по делу пришел, — объявил я серьезно. — Я дядя Элеоноры Ягодкиной.

При упоминании имени Эллы в выражении лица моей собеседницы произошли неуловимые изменения. На ее губах все так же блуждала усмешка, но она стала немного жестче, что ли, а в глазах появился холодный блеск. Девушка молчала, ожидая дальнейших объяснений.

— Элла с мамой поругались, — продолжил я. — Знаешь ведь, как иной раз младшее поколение со старшим конфликтует. Вот у них и разошлись взгляды на жизнь. В общем, вчера вечером Элла психанула и ушла из дому, и ее мама до сих пор не знает, где ее дочь. Вот теперь вся родня Ягодкиных разыскивает беглянку. Ты не знаешь, Катя, у кого Элла может скрываться?

Девушка нахмурила брови.

— Я не знаю, где может быть Элеонора, — сказала она сдержанно.

«На хвост она тебе наступила, что ли?» — подумал я, дивясь бездушию девушки, но продолжал настаивать:

— Неужели у тебя нет никаких соображений относительно того, где может находиться твоя подруга?

— Абсолютно! — отбрила меня Катя.

— Может быть, ты все же поможешь мне? Пойми, Катя, мама Эллы с ума сходит, теряясь в догадках, где ее дочь. В милицию заявила. Я с утра на ногах, бегаю по институту да друзьям девушки. Возможно, с ней случилось несчастье.

Нет, не хотела Рябинина откровенничать. Она отвела глаза и сухо произнесла:

— Я все понимаю, но ничем вам помочь не могу.

Я чувствовал, что бьюсь в глухую стену.

— Но вы же подруги! — не выдержав, укорил я. — Как ты можешь с таким безразличием относиться к судьбе близкого тебе человека?

— А мы и не подруги вовсе, — наконец-то призналась Катя. — Я с Элкой поругалась и давно не поддерживаю отношений. Так что извините.

Все ясно — нет врагов непримиримей, чем бывшие друзья. Однако я возразил:

— Вчера поругались, завтра помиритесь. У вас же остались общие знакомые. Вы учились с ней в одной школе, дружили уже будучи студентками. Кому как не тебе знать интересы Эллы, ее вкусы, круг общения. Ты же…

Я не договорил. Катя бесцеремонно перебила меня.

— Я устала вам объяснять! — сказала она озлобленно. — Знать ничего не знаю про Ягодкину и ничего не хочу знать!

Все, больше я ничего не добьюсь. Приходилось мне иметь дело с подобным типом людей. Как упрутся, будут стоять на своем. Хоть на коленях перед ней ползай — не сжалится. Вредная девка. Я встал и начал прощаться:

— Ладно, Катя, извини, если что не так. До свидания.

— Желаю удачи, — глядя куда-то в сторону, мрачно сказала Рябинина.

Я бросил прощальный взгляд на комнату, на сидевшую в напряженной позе девушку, повернулся и направился к двери. В прихожей у входа в кухню меня поджидала Рябинина-старшая. Пока я беседовал с Катей, ее мама, по-видимому, находилась неподалеку и сквозь приоткрытую дверь слышала весь наш разговор.

— Вы извините Катю ради бога, — сказала женщина, приложив руку к крепкой груди. — Она девочка с характером. А с Элеонорой они подруги были не разлей вода. И вот словно черная кошка между ними пробежала. Уж и не знаю, что между ними произошло, но разругались они не на шутку. Вот уж месяц, как не разговаривают. Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?