Волчье Семя. Дилогия - [19]

Обычный облик он принимал исключительно для сна, а утром первым делом, перекидывался. Боль потери притупилась, стираемая новыми впечатлениями, но вместо нее пришел страх. В Облике он не боялся ничего, а став обычным человеком – шарахался от каждого куста. Всё время чудилось, как из зарослей высовывается огромная мускулистая рука, покрытая редким рыжеватым волосом, и хватает мальчика, не давая шевельнуться. А по ночам снился дом. Уютный, ласковый, построенный дедовыми руками. С цветущим подворьем, высоким забором, крепкими воротами. С дедом, сидящем на крылечке. Становилось так хорошо… Но вдруг распахивались ворота, гремя оружием, врывались во двор люди в зеленых куртках, дед срывался с места, превращаясь в тень, мелькали в воздухе стрелы, падали убитые, в грудь деда втыкались копья… Отто пытался рвануться на помощь, но его держала та самая страшная рука…

Мальчик вскакивал весь в поту, обводил замутненным взглядом очередное убежище, успокаивал дыхание. Иногда плакал, но чаще заставлял себя сдерживать слезы. Он пытался засыпать в Облике, но в последнюю минуту тело само становилось человеческим, и кошмар приходил снова. Один и тот же, хотя каждый раз чуточку иной. Сейчас Отто и сам не знал, что происходило на самом деле, а что причудилось очередной ночью. Наверное, мальчик попробовал бы не спать совсем, но внутри откуда-то появилось непонятное чувство, заставлявшее его укладываться с закатом, словно дед стоял рядом и укоризненно глядел на сорванца, привычно канючащего: «Ну деда, ну еще немного…».

С рассветом Отто вставал и бежал на восход солнца. О погоне он уже не беспокоился. Не то, чтобы забыл, просто перестал вспоминать, раз уж она ничем себя не проявляла.

Дни мальчик не считал, и в какой день декады путь ему преградила огромная река, сказать бы не смог. Впрочем, ему это было безразлично. Высунувшись из кустов, Отто изумленно рассматривал раскинувшуюся впереди водную гладь. Разве столько воды сразу бывает? Пруд в Лукау тянулся вдоль меньше, чем эта река поперек. Или это не река? Нет, вдалеке виден противоположный берег. А как туда перебраться?

Плавать Отто умел. Пруд переплыть мог. Но поперек, а в длину – один раз попробовал и даже одолел, но так запыхался, что больше не решился. Дед тогда сильно ругался. А здесь плыть куда дальше. Правда, через пруд он плыл в обычном облике, а если перевернуться… Лучше ли получится плыть в таком облике, Отто не знал. Пробовать не хотелось. Необъятная водная гладь притягивала взор и пугала. Может, поблизости найдется какой-нибудь плот, а то и лодка? Мальчик с надеждой огляделся и даже принюхался, но чуда не произошло: не только лодки или плота, даже подходящего бревна не обнаружилось. Где-то в середине реки раздался громкий плеск. Звук окончательно убедил Отто, что лезть в воду не стоит. Так громко стукнуть по воде может только что-то очень крупное. Бо-ольшая рыба плавником стукнула. Поплывешь, а она подкрадется и АМ! Схарчит, и на Облик не глянет! Что же делать? Дед говорил – на восход, а река не пускает.

Но раз дед говорил, должна быть переправа. Надо только ее найти. Пойти по берегу, пока не обнаружится мост. Через любую реку есть мост! Но на мосту могут быть люди! Страшная рука вновь мелькнула перед глазами. Что же делать? Не переходить? Но дед сказал – на восход!

Долгие размышления утомили мальчика, и он занялся охотой, после чего, побежал вниз по течению. Через полдня лес на берегах закончился, сменившись обширными лугами. Отто в нерешительности постоял на опушке, но, справедливо рассудив, что в обычном облике никто не отличит вильдвера, перекинулся и, размахивая выломанным прутиком, двинулся дальше, не забывая посматривать по сторонам.

Вдоль берега шла неширокая, но хорошо натоптанная тропа. Ранее Отто избегал любых дорог, но сейчас тропка пришлась как нельзя кстати: здесь не заплетала ноги высокая трава, и не впивались в босые ступни острые колючки. Отвыкший за время путешествия от обычного облика мальчик, с наслаждением ощущал теплое солнышко на лице, легкий ветерок, несущий прохладу и кучу других мелочей, незаметных в обычное время, но которых так не хватает, когда ты их лишен.

Луга закончились, лес снова подступил к воде, но Отто продолжал идти по тропинке, затейливо петлявшей между огромных деревьев. Казалось, что все беды закончились, и там, впереди, ждет кто-то большой и добрый, тот, кто прогонит злых людей, жаждущих его убить, и отведет Отто домой. А потом съездит в Лукау, заберет деда и все снова станет, как прежде! Отто же не видел деда мертвым! Так почему бы ему не выжить? Вильдвера трудно убить, очень трудно! А дед самый сильный! И живучий! Дед же «Медведь»!

Из размышлений вырвал топот копыт. Из-за поворота тропы выбежал мальчишка лет десяти, не обращая на Отто ни малейшего внимания, промчался мимо и скрылся за деревьями. И тут же выметнулись два всадника в ненавистных зеленых куртках.

– Вот он, гаденыш! – заорал передний, бросая коня на Отто и выхватывая меч.

Мальчик ничего не успел понять. Спасли навыки, вбитые дедом. Да и тело вильдвера подсказало верный путь. Отто кубарем откатился в сторону, уходя от удара; вспрыгнул на круп гнедого жеребца; коротким взмахом когтистой руки перехватил горло всаднику и тут же перескочил на вторую лошадь. Все это, включая последний взмах, – единым слитным движением. Когда именно он перекинулся, мальчик не заметил.