Волчье логово. Красная кокарда. Капитан Поль - [51]

И в течение многих лет мы действительно не делали этого. Но, Боже мой, сколько невероятного все же происходит в жизни! Ведь она встретилась нам вместе с тем жестоким человеком, с которым была связана ее судьба, в одну из самых роковых (и последних) минут своей жизни. Они встали поперек нашей дороги, и пришлые, неопытные мальчики, какими мы и были в действительности, лишь способствовали их гибели. Я часто спрашивал себя, что было бы, если я встретил ее при других обстоятельствах, в мирное время, во всем блеске ее красоты, и у меня находился только один ответ: я проклял бы этот день. Но Провидение благосклонно ко мне, ибо такие мужчины и женщины уже просто не существуют теперь. Они жили в дни ужасного раздора, смятения и борьбы и исчезли с ними, словно зловещие ночные птицы, покидающие поле былой битвы с первыми лучами солнца.

По утрам, в дороге, при солнечном свете, я невольно был в лучшем настроении и мрачные мысли не одолевали меня. Хуже было, когда закатывалось солнце. Мы продолжали путь до позднего времени, и тут меня спасал Луи, ехавший обычно рядом со мной и говоривший о своей возлюбленной. И как трогательно он говорил! Сколько последних его заветов должен был я передать ей! Как часто он вспоминал былое время, проведенное вместе в долинах Кайлю, когда все мы впятером играли и резвились как дети! Меня поражало то, насколько спокойно он мог говорить об ожидавшей его судьбе, не восставая против Провидения. Как он мог все время думать только лишь о Кит, о том, как пойдет ее жизнь, когда она будет уже одна!

Теперь я понимаю это. Смерть казалась ему близкой и естественной после того, как столько его друзей погибли столь неожиданно, без всякого морального приготовления к смерти. Она была для него как бы нормальным состоянием человека, а жизнь, напротив — исключением. Такое впечатление обычно производит на ребенка впервые увиденный покойник.

Как–то после полудня нам представился, как мне показалось, исключительно благоприятный случай для побега. Перед нами открылись Овернские холмы, и мы увидели слева от нас возвышающуюся над ними вершину Пюи де Дом. Вчетвером мы оказались позади кавалькады. Дорога представляла собой узкую тропу, проложенную по волнистой равнине, заросшей местами дроком и кустарниками. Последние из основной группы полдюжины всадников ехали на расстоянии четверти мили перед нами, и лишь двое — на таком же расстоянии позади нас. Мысль о побеге мелькнула у меня впервые за всю дорогу. Дикие Овернские холмы были столь близки к нам! Если бы смогли сохранить запас в четверть мили, то погоня вряд ли настигла нас до наступления темноты, которая скрыла бы нас от дальнейшего преследования. Отчего нам не дать шпоры лошадям и не ускакать от стражников?

— Невозможно, — тихо отвечал Паван на мои слова.

— Почему? — с живостью спросил я.

— Во–первых, потому, что я дал слово Видаму доехать с ним до Кагора.

— Что это значит! — воскликнул я, вспыхивая. — Ты был захвачен предательски, вопреки охранному листу короля, так чего же тебе стесняться! Твои враги поступили не так честно. Глупо!

— Не думаю, — отвечал Луи, качая головой. — Кроме того, ты и сам поступил бы подобным образом на моем месте.

— Мне кажется, я сделал бы по–своему, — нерешительно сказал я.

— Нет, мой мальчик, — сказал он, улыбаясь, — я знаю тебя хорошо. К тому же, это бесполезно. — При этом он повернулся в седле и, прикрывая рукой глаза от солнца, пристально посмотрел назад. — Я так и думал, — продолжал он. — Один из них на серой Марго — самой быстрой кобыле в отряде, по словам Бюре. Под другим — нормандский конь, которым мы любовались еще сегодня утром… Это западня, устроенная Безером нарочно, Ан.

Стоит нам только на двенадцать ярдов свернуть в сторону, как эти двое со скоростью ветра понесутся за нами.

— Ты хочешь сказать, — воскликнул я, — что Безер специально уехал со своими людьми вперед?

— Именно так, — подтвердил Луи. — Это не подлежит сомнению. Всего приятнее для него было бы сначала отнять мою честь, а уж потом жизнь. Но, слава Богу, только последняя в его власти.

Достаточно было взглянуть на всадников, находившихся впереди нас, чтобы увериться в справедливости слов Луи: под ними тоже были лучшие лошади из всего отряда, и все они не были отягчены поклажей, а один из них постоянно оборачивался назад. Когда стемнело, промежуток между нами сократился, и Бюре подъехал к нам с хитрым выражением в глазах. Он явно понял, что мы разгадали маневр Видама, но не показал этого. Так же поступили и другие. Но при мысли о том, что я один был готов попасться в расставленную ловушку, новый приступ ненависти к нему охватил меня. В этих мрачных размышлениях я и провел остаток пути, пока на следующее утро дозорные не возвестили, что на горизонте показался Кагор. Действительно, в мелкой лощине, окруженной холмами, перед нами открывался вид на город. Купола собора, башни Валандрийского моста, поворот Ло, дугой огибавшей город — все это было мне хорошо знакомо. Наше долгое путешествие закончилось.

Теперь только одна мысль занимала меня. Ранее я уже сообщил Круазету свой отчаянный план внезапного нападения на Безера. Убить его — последнее, что нам оставалось. Наступал последний удобный для этого момент, и другого случая уже не представится.