Волчье Логово - [7]
Видя, что Дарэн хотел бы узнать по подробнее о объездной дороге, Джо детально на пальцах объяснил как, сколько и в какую сторону ехать, чтобы не заблудится. Затем, так, на всякий случай все-таки решил залезть в перевернутую кабину, достав оттуда клочок мятой бумаги и карандаш, вслед чего неровными черными линиями изобразил маршрут во всех его деталях и отдал свои каракули Дарэну. Под конец, обменявшись дружескими взглядами и счастливыми напутствиями, оба попрощались. Выпустив из себя светлое облако белого дыма, блестящая, словно зеркало выхлопная труба Chevrolet задрожала и, развернув машину на 180 градусов, Дарэн направился к указанному стариком повороту.
Без проблем отыскав выглядывающую из зарослей зеленой ржи грунтовку, машина свернула влево, и продолжило путь.
Прошел час, пейзаж пролетающей за окном местности менялся до неузнаваемости: вместо квадратных и трапециевидных полей, поросшими дикими цветами и засеянными зерновыми, картину сменили возрастающие с каждой наверстанной милей пологие склоны холмов. Упираясь зелеными вершинами в голубое небо, на котором уже к тому времени появились первые облака, земляные гиганты заслоняли отдельные участки дороги прохладной тенью, приятное влияние которой первым делом почувствовала Кэтрин, допивающая вторую бутылку потеплевшей от времени минералки. Взяв на руки, скучающего на заднем сидении малыша, она вместе с ним листала зачитанный ею до дыр толстенный глянцевый журнал, картинки из которого так нравились Тому. Дарен в это время был занят дорогой: он больше не вертел в руках исписанный Джозефом клочок бумаги, а увидев растянувшейся вдоль дороги фруктовый сад – один из ориентиров Бэна, немного успокоился и только сделал погромче играющий приемник.
- Милый, - сказала Кэт, усаживая Тома на место, - скоро еще?
- Думаю да, - ответил Дарэн.
- Мне уже надоела вся эта тряска, и дорога, и жара, и…
- Ничего Кэт, скоро все это закончится.
- Скоро? Ты же сам только что ответил, что не знаешь.
- Я сказал, что мне только кажется, что скоро.
- А полетев бы, мы сейчас в Грэйхилс, то спокойно бы спали в мягких удобных креслах самолета.
- Кэт, ты что, спать хочешь?
- Дарэн, ты что, меня не слушаешь!? Причем тут сон?
- Опять ты за старое взялась… Перестань. Бэн тут не причем, а если тебе станет лучше, то обещаю, что в этот Слоун мы больше никогда не вернемся, если конечно ты этого не пожелаешь.
- Скорее небо упадет.
Прошло полчаса, когда оба облегчено выдохнули раскаленный уставшими легкими воздух : перед последним в их путешествии поворотом восстал, словно из пепла, покосившийся у обочины выцветавший от времени и проржавевший местами знак « Добро пожаловать в Слоун».
3
Когда Дарэну было двадцать, и он только поступил в университет, у нег не было и малейшего сомнения в том, что когда он выучится, то станет юристом. Шло время, и чем больше молодой человек проникал за тайный занавес юриспруденции, тем сильнее он стал осознавать, что это все, не его. Однажды на занятиях по уголовному право Дарэн понял одну очевидную истину начет себя и всех людей, живущих под безжалостным прессом закона и нормативно-правовых актов – все люди рабы системы, а государство – самое ненасытное и хладнокровное из всех существующих животных. Извращения политиков над конституцией, и законов, созданных теме же политиками, над ними же убили в юном Дарэне мечту стать неосознанным винтиком в системе пропагандирующею лживые ценности и искореняющею свободу мысли. В плену своей скрытой неприязни ко всему государственному, Дарэну, ничего не оставалось делать, как терпеливо сжав зубы продолжить учебу. «Никогда еще в истории праведная идея не накормила своего творца» - думал о себе он. Но мятежный дух требовал свободы, той свободы, которая скинула бы оковы с навязанной кем-то воли Дарену, и которая бы поставила крест на его будущей карьере. Дарэн решил пойти на компромисс, записавшись на факультет классики английской литературы: только там, вступив во внутренний кружок начинающих писателей, он мог давать волю своим мятежным мыслям через прозу. Ему нравился избранный им метод донесение правды до масс, однако была одна загвоздка – мало кому нравились его сочинения пропитанные ненавистью к теократии и тяге к высшему либерализму; их просто никто не хотел читать. Тогда молодой юрист решил сменить приоритеты и начать писать не для себя, а для других. Признание к Дарэну Брайсу, как опытному писателю пришло только по окончании учебного заведения; с тех пор закинутый им когда-то в нижний ящик письменного стола университетский диплом, до сего дня собирает комнатную пыль.
Каждый вечер он садился за свое рабочее место и начинал писать, писать и писать; но отнюдь не за ради денег, а просто потому, что не писать он больше не мог.
Черпая вдохновения отовсюду, Дарэн всячески не понимал тех людей, которые в поисках новых идей садятся на самолеты и улетают далеко, за тысячи миль и только для того чтобы на чистый лист бумаги легло пару печатных строк. Но сам того не понимая, Дарен внес себя в эту категорию горе-писак, отправившись на отдых в чужой город.