— Я — истопник Бархударов. Смех смехом, а документики пока что предъявить не могу. По причине их временного уничтожения.
— А мне, что же, доверяете без документов?
— Вполне. Вон у вас какие документики… Из шинели торчат. Да вас и невозможно под сомнение брать. Все налицо! Вот уж истинно силушка у вас нашенская… — повел крошечными плечами Бархударов и для солидности вновь набросил на себя могучий плащ. — Случайно не тверские будете?
— Орловские.
— Про должность не спрашиваю…
— И правильно делаете. Все равно — не скажу.
— Понимаю, как есть! А что же… товарищ Орлов, смех смехом, а думаете, повесится лазутчик? Наложит ручки?
— Умрет. У него теперь… нету выхода. Я же сказал.
— Мда-а… Этак бы со всеми врагами человечества. Умри, мол, любезный. И глядь — умер взаправду. Без траты боекомплекта.
Орлов прошел в кабинет, где было много стульев и несколько столов, составленных буквой «Т». Поднял машинально телефонную трубку. Дунул в нее. Послушал. Кашлянул. Опять послушал. «Алло!» — крикнул. Не получив ответа, бросил трубку на рычаг аппарата.
— Испарилась девушка… Такой хорошенький голосок.
— Лена! Если хорошенький. У Раи, напарницы, голос грубый, навроде мужицкого, — пояснил Бархударов.
— Час тому назад разговаривал. И уже упорхнула! Безобразие. Объявляю ей выговор. Заочно. Пришла на работу — работай.
— Оно, конешно, так… Работать необходимо. Однако теперь току нету. А значит, и звонить невозможно. Удивляюсь, как вы могли разговаривать час назад без току… Может, Лена движок завела?
Прошли на кухню. На плите, подернутый копотью, поблескивал чайник. Вода в нем почему-то все еще не закипала.
— Чем это вы топите, Бархударов?
— Документами… Бумагами. Указание было. — Бархударов, вытянув шею, прислушался. — И чего это он вдруг успокоился? Враг, а смирился. Не логично. Может, заглянем? Смех смехом, а как-никак диверсант! Такие отлёты из любого положения выход имеют.
— У этого нет выхода.
Открыли комнату с решеткой. Человек валялся в кресле. Голову он уронил затылком к стене. Ноги вытянул, руки разбросал. Из левого сапога кровь выливалась через край — за голенище. Наверное, пуля перебила ему вену. Белый, как растение, никогда не видевшее света, человек полулежал в черном кресле. Казалось, он уснул после долгой борьбы с бессонницей. Уснул неловко, несладко, мучительно.
— Так и есть… — наклонился над ним Орлов. — Воротничок покусал. Сам себя ужалил.
— Это что же… Отравился, выходит?
— Послушайте, Бархударов. Его необходимо зарыть. В землю. Есть у вас надежный человек? Пригласите на обряд погребения сильного человека. Тайна захоронения немца свяжет вас надежнее родственных уз. Хотя бы на время оккупации.
— Где же сильного взять? Сильные на фронте, танки удерживают. Сильней вас нынче вряд ли сыскать… Да и зачем третьего посвящать? Смех смехом, а вдвоем с вами и зароем…
— Отставить. Закопаете без меня. Я не могильщик. И вообще, когда человека в землю опускают, слезы наворачиваются. А этот не достоин… моих слез. Так что — без меня. Повторите приказание!
— Закопаем, закопаем! Не волнуйтесь, товарищ Орлов. В лучшем виде оформим. У меня тут Герасим. Работник… Остался для таких дел. И закопает кого хочешь… И место запамятует навсегда. И сам потом исчезнет, как в воду…
— По моим соображениям, немцев не будет в городе еще несколько дней. Они уверены, что здесь сильный гарнизон.
— А здесь — никого… То есть, на аэродроме лейтенант Воробьев ждет указаний. У него там автоколонна составилась… Смех смехом, а целый взвод народу. Вы их непременно на заметку себе возьмите, товарищ Орлов.
— Необходимо на подступах к городу наблюдателей выставить. С полевой телефонной связью. Центральная наша точка пока что здесь, в райкоме… Однако обосновываться здесь нельзя. Подыщите что-нибудь потаенное… Наша цель — ни минуты безвластия, пока их нет. Нет их — значит, есть мы! Никакой анархии, никакого разгуляйства, а также последних дней Помпеи. Диверсантов вылавливать и уничтожать. Нарушителей соцзаконности изолировать. Постараться сегодня же выпустить газету, или полгазеты хотя бы. И распространить ее по городу. В школе ребятишкам урок прочесть… Магазины и склады взять под контроль, чтобы остатки провианта всем поровну. Активистам, в том числе и вам, Бархударов, в спешном порядке вооружиться, опираясь на лейтенанта Воробьева. Главная забота, Бархударов, — оживить, подготовить людей к сопротивлению. Не обязательно всем из пушек по немцам палить. Важно, чтобы человек внутри себя вооружился… А вечером, в девятнадцать ноль-ноль, назначаю заседание городского актива. Все. Место собрания сами определите.
— Дозвольте справочку? То есть — с какого года в компартии большевиков состоите, товарищ Орлов? Смех смехом, а у нас тут подпольный райком получается. Хорошее дело. Так что первым то есть секретарем станете.
— Не нужно темнить, Бархударов. Я человек случайный. У вас тут и без меня давно решение принято, кому первым, кому вторым… Я прохожий. У меня свой маршрут. Свои заботы. Я мог бы и сегодня уйти. Да непорядок у вас тут. Тишина кромешная… А что — Лена? Телефонистка?
— А Лена племянницей нам будет… — повеселел Бархударов.
