Вокруг Света 2001 № 03 (2726) - [15]
Игнатьев оказался безработным. А ведь стоило ему пошевелить пальцем, и деньги явились бы сами собой. Акционерные общества росли как грибы — Игнатьеву платили бы только за громкое имя, титул. Но это было не для него. Чтобы как-то прокормиться, Наташа с наспех сколоченными артистическими группами моталась по провинции, выступала в любых условиях и за мизерную плату. Безденежье всерьез взялось за Игнатьевых. Вскоре пришлось продать квартиру на набережной Бурбонов вместе со всем ее содержимым. В последний раз они прошлись по комнатам, где были незабываемо счастливы. Теперь все вокруг походило на кладбище. Нагрузив такси личными вещами, они поехали прочь. Алексей оглянулся, и Наташа увидела в его глазах слезы. И чтобы подбодрить его, сказала: «Нечего хныкать. Не о чем. Ты же знаешь наш уговор — все будет по-хорошему и по-нашему!»
Когда же Алексей привез жену в их новое жилище и она увидела полуподвал, стены которого были мокры, а полы завалены чужой рухлядью, Наташа, никогда не терявшая присутствия духа, заплакала навзрыд.
Этот амбар, наполовину вросший в землю, оказался единственным, что было им теперь по карману. Но маленький участок земли, полученный в придачу, буквально спас их от голода. Игнатьев проявил редкую практичность. Заваленную мусором и битым стеклом землю он очистил, привез удобрения и устроил два парника. Детские деревенские наблюдения дали поразительный результат. Алексей Алексеевич оказался прекрасным огородником. Но душа Игнатьева жаждала прекрасного, и он увлекся штамбовыми розами, превратившими этот маленький кусочек земли в райский уголок. Однажды супругов разыскала их старая приятельница Анна Павлова. Мелкой балетной походкой она прошлась вдоль игнатьевских роз, обернулась, подозвала к себе Наташу и, глядя на улыбавшегося им Алексея, со страстью вымолвила: «Какие же вы счастливые!»
А совсем рано, когда еще на небе не успевали потускнеть звезды, Алексей Алексеевич спускался в подвал, где у него была грибная плантация, собирал шампиньоны и вез их из пригорода на Центральный рынок Парижа. Потом, правда, Наталья Владимировна уговорила мужа сдавать урожай оптовику. Дело Игнатьев наладил лихо. Это был единственный, но вовсе не плохой источник дохода.
Но над всем желанием выжить, найти средства к существованию, как далекая звезда, сияла надежда вернуться на родину. Осенью 1924 года Франция признала СССР. Стало известно, что послом назначен Красин, талантливый инженер и партийный работник.
17 ноября 1924 года Игнатьев лично отнес в бывшее царское, а теперь советское посольство обращение к Красину. Потом тот его принял. Просьба у Игнатьева была одна — выдача советского паспорта и возможность въезда в СССР. Он сдал денежный отчет, оставшаяся сумма — 225 миллионов франков — заинтересовала Красина. Как только деньги были получены, интерес к Игнатьеву пропал.
Шел год за годом. Паспортов им не выдавали. Но вот удача — Игнатьева взяли работать в советское торгпредство консультантом. Работа заключалась в сопровождении по фабрикам и заводам специалистов из СССР. В торгпредстве тем не менее ему то и дело приходилось слышать фразы: «Непонятно, как таких, как он, допускают к нам на работу», «Бывший граф…», «Чужие люди, даже паспорта советского не имеют».
Наташины дела шли не лучше. Любая попытка получить ангажемент оканчивалась одним и тем же: «Голубушка, мы знаем о ваших талантах. Но ваш муж… Мы не можем дать заработок агенту «красной» России. Зал будет пуст. Вот если бы вы его оставили…» Вечером Игнатьевы встречались, пряча друг от друга глаза. Нервы у Наташи сдавали. Сколько раз она просила Алексея отказаться от безумной идеи вернуться в Россию! Игнатьева откровенно писала, как однажды «налетела на него коршуном». Целых два часа он сидел неподвижно в кресле и выслушивал ее гневный монолог.
— Вспомни, — в неистовстве кричала она, — что вся твоя семья тебе говорила о твоей излюбленной березе. Они говорили, что если ты попадешь в Россию, так висеть тебе на той березе!
Этих слов он не выдержал, вспыхнул. Встал и сказал: «На березе? Березой любуются, березой греются, береза радует, а я… сочинения твои слушаю! А?» Больше она никогда не говорила подобного.
Прошли семь лет ожидания, надежд, отчаяния и веры. И тогда Наташа решила действовать сама. Однажды она вихрем ворвалась в кабинет посла СССР:
«Товарищ полпред! Вы обещали — ничего не сделали. Мне придется обратиться к товарищу Сталину. Я изложу ему суть дела, но письмо пошлю не через вашу экспедицию, а через МИД Франции».
Через два дня Алексея Игнатьева вызвали в посольство и вручили паспорта для него и жены.
Почти двадцатилетняя жизнь на родине оказалась для Игнатьевых такой же противоречивой, как и действительность, их окружавшая. С одной стороны, Алексей Алексеевич был зачислен в ряды Красной Армии в качестве инспектора по иностранным языкам военных вузов. Одно время он был старшим редактором «Воениздата». В 1940 году его приняли в Союз писателей. В 1943-м ему присвоили звание генерал-лейтенанта.
Однако ни на одном их этих мест Игнатьев не чувствовал себя удовлетворенным — они были неизмеримо мельче, незначительнее того, что он со своими знаниями и эрудицией мог делать. Между тем энергичная натура генерала и в его 60 лет была нацелена на результативный труд во благо Родины. В начале 1943 года Игнатьев загорелся идеей создания военных училищ наподобие кадетских корпусов. Весной основные положения, разработанные им, были сформулированы. Он отдал рапорт через начальника, а не прямо в Кремль. В результате через несколько месяцев началась организация Суворовских училищ. Об Игнатьеве в связи с этим не было сказано ни слова. Но это была, пожалуй, единственная его инициатива, нашедшая воплощение.
