Вокруг Света 1999 № 03 (2702) - [4]
— Ты хитростью захватил моего сына, — сказала она при этом. — И тем самым погубил меня. Насыться же теперь кровью, которую ты всегда жаждал и не мог насытиться!
Я протянул руку и дотронулся до стекла.
Кони в степи
— Ну что, поехали? — говорит Таукенов, оглядывая нас. — Ничего не забыли? Трогай, Володя, — и наша машина медленно выползает из переулка на Республиканский проспект. Еще очень рано, темно, Астана спит, на пустынных улицах горят фонари, в свете которых, как мошки, вьются снежинки. Северная столица Казахстана — это все же Сибирь, и Арктика дышит на город двадцатиградусным морозом. Но в машине уютно, тепло, играет тихая музыка. Таукенов с Володей сидят впереди, а мы сзади: Нелли Викторовна, я и Леонид Дмитриевич.
— Я так рада! — возбужденно говорит Нелли Викторовна. — Никогда не была на волчьей охоте!
Нелли Викторовна — специалист по древним захоронениям, одиноко разбросанным в степи. Вчера, перед тем как поехать на волчью охоту, Нелли Викторовна много рассказывала мне о мазарах, которые она, еще работая в акмолинском краеведческом музее, здесь обмеряла и описывала.
Она сидит у окна в белом пуховичке и черной шапочке на голове, а за нею кончается Астана. Летит, как стрела, наша «Хонда». Уже постепенно светает, и пасмурное безмолвие казахской степи окружает нас. По трассе метет поземка, иногда невидимый порыв ветра вздымает ее вверх, заворачивая машину: в белое облако.
Неподалеку от дороги пасется табун белоснежных жеребят, и я прошу нашего водителя Володю остановить машину, чтобы их сфотографировать. Я выскакиваю на мороз в одном свитере, и в первый момент сгоряча даже не чувствую холода. От табуна идет резкий лошадиный запах. Чтобы к ним подойти поближе, я спускаюсь с дороги в кювет, и только теперь чувствую, как ресницы мои, брови, усы и волосы на голове начинают покрываться инеем от собственного дыхания. Тайна белых жеребят заключается в том же: они не белые, а рыжие, это их спинки покрыты изморозью. Как тульские пряники в сахаре. Жеребята копытами разгребают слой снега и мягкими губами захватывают сухой ковыль. Прутики ковыля тоже все в серебристых блестках, как в соли. А лошадиные ноздри в налипшем снегу. И они ими — фу, фу! Это и есть так называемая тебеневка. Добыча корма из-под снега. А какая тишина вокруг! Только хрумканье их и слышно. Я вскидываю камеру. И вдруг жеребята шарахаются от меня в сторону, сметя с себя белое облако, спины их уже не белые, а рыжие, и новогоднее очарование их исчезло. Все, сказка кончилась.
Седой как лунь я возвращаюсь к машине, стряхивая с себя на ходу серебристую пыль. Пальцы тут же скрючиваются от холода. Из машины сочувственно следят за мной мои спутники. У кабинки стоит Таукенов. Он богатырского роста, одет в камуфляжный военный костюм и меховые унты. Лисья шапка на голове. Гигант. Вровень с нашим микроавтобусом.
— Ну что, попробовали, что такое казахская степь?
— У! Не скажите! Собачий холод. Здесь пропадешь! — трясусь я и поскорее ныряю в теплую машину.
— Не пропадешь, — отзывается Таукенов, усаживаясь в кабину. — Кругом люди…
— А если буран?
— Надо зарываться в снег. Даже мой дед ругался: смотри, говорит, современная молодежь — тот там замерз, тот там погиб. Если ты заблудился, ничего страшного нет: где лучше снег, зарывайся и отдыхай... Я один раз лошадей искал в степи, сильный буран был, ничего не видно. Нашел сугроб, закопался, лежу. Тепло, спокойно. Лошадь за повод держу. В сугробе такая дырочка образуется от твоего дыхания, и там отоспишься — день, два, сколько надо. Пока буран не затихнет. Слышу — лошадь моя что-то дергается. Не пойму ничего. Разгребаю, сажусь — волк стоит. — И Таукенов басом хохочет.
— И что этот волк? Не напал на вас? — любопытствует Нелли Викторовна.
— Волки боятся мужчин с лошадью. Знаете, как волк волчат учит? Пастух на лошади — очень опасный пастух. Держись от него подальше.
— А коней они разве не трогают?
— Волку с конем не справиться. Часто волки в самом косяке даже рыскают. А те — ничего, пасутся. Если даже волки и нападают на табун, то жеребцы прямо схватываются с ними — бьют копытами, а потом разрывают зубами на части. Так что волку их взять не просто. Слишком сильное животное.
— Не всегда, — возражает Леонид Дмитриевич. — Помнишь, как волк свалил лошадь? Вцепился ей в хвост, а потом отпустил. Та упала. И он тут же ей брюхо вспорол.
— Да, «каскыр» порой очень находчив, — усмехнулся Таукенов. — Природный степняк. Кочевник. — И, помолчав, добавляет. — Это наше тотемное животное.
Согласно древней тюркской легенде, девятилетнему мальчику враги обрубили руки и ноги, а самого бросили в болото. Там от него понесла волчица. Враги все же добили мальчика, а волчица убежала на Алтай и родила там десять сыновей. Род размножился, через несколько поколений вышел из пещеры и покорил всю Великую степь. Золотая волчья голова красовалась на тюркских знаменах. Казахи гордятся своими тюркскими корнями. На кыпчакском наречии тюркского языка они по сей день говорят. Но спросите любого казаха: кто в степи твой главный враг? Он, не задумываясь, ответит: каскыр. Волк.
