Вокруг Света 1999 № 02 (2701) - [14]
Есть и еще один аспект этой сложной ситуации. Несмотря на то, что в 1989 году в Таиланде был введен запрет на лесозаготовки, крестьяне продолжают делать это нелегально, используя слонов. Разведение их — дело дорогостоящее, и владельцы слонов всячески стремятся не допустить беременности у самок. Их используют только как рабочую силу в течение многих лет.
Несколько лет назад была создана Ассоциация друзей азиатского слона, объединившая более 140 человек.
Ассоциацией при поддержке Организации лесной промышленности планируется построить первую в мире большую клинику для слонов. В ней будут обеспечивать кормом больных и стареющих слонов. Специальный исследовательский центр займется проблемой сохранения этих животных.
Земля людей: Три азбуки и чуть-чуть по-английски
Несутся неиссякающим потоком чистенькие и блестящие «тойотки», «ниссанчики», микрофургоны с рекламой «Поккари», бледного напитка с неопределенным вкусом, грузовики и автобусы. Из аэропорта Нарита они стекаются к городу по гладкой серой автостраде, упрятанной в коридор плотных шумозащитных щитов. Но внешняя хмурость «Восточной столицы» — а именно так переводится имя Токио — улетучивается как утренний туман на горе Фудзияма, едва оказываешься в городском чреве.
Внутреннее обустройство японской столицы может служить образцом цивилизованной рациональности и воплощением присущего японцам принципа «совершенству нет предела»: каждый метр драгоценной площади ухожен и вычищен с поразительной тщательностью. Грязных автомобилей я лично не видел, видимо, им просто не в чем вымазаться, даже когда идет дождь или снег. Улицы нешироки, идеально приспособлены для движения — левостороннего, в отличие от нашего, — и в большинстве своем располагаются они так, что в случае возникновения пробки в одном месте ее можно объехать. Помогают в этом электронные зеленые табло над дорогой со схемами близлежащих кварталов. На них автоматически высвечиваются те участки, на которых образуются заторы: сначала желтым цветом, а затем по мере накопления машин — красным.
Хорошая вещь машина, но город поймешь только, если ходишь пешком. Я брожу среди разношерстной толпы по самому центру Токио — району Синдзюку. В отличие от других азиатских столиц облик токийской толпы куда более либерален и красочен. Вскидываю видеокамеру — две девчушки тут же кидаются в кадр и с улыбками позируют, растопыривая пальцы на руках в виде знака победы «V». В толпе выделяется парень с нахимиченными волосами орехового цвета и матерчатой повязкой на лбу. В яркой шелковой рубахе, мешком свисающей с пояса брюк, он переходит улицу и независимо попивает из баночки консервированный зеленый чай. Под ногами у прохожих путаются чистенькие школьники с ранцами за спинами. Среди японок в толпе попадаются абсолютные блондинки, естественно, искусственно окрашенные; как ни странно, но белые или соломенные волосы им весьма к лицу.
Синдзюку — подходящее место для ротозейства. Чудеса современной архитектуры в центре Токио хотя и поражают воображение, но в той же степени, что и в других современных мегаполисах мира. Но есть и чисто японское — непонятные чужеземцам гигантских размеров письмена, навороченные на рекламных щитах, на стенах зданий от земли до крыши, на витринах, да такие яркие, что, кажется, японцы сами любуются своим письмом. А письмо-то не простое: самые сложные среди прочих знаки — заимствованные когда-то в Китае иероглифы. От них произошли витиеватые буквы попроще для национальной слоговой азбуки «хирагана», а совсем простые угловатые значки используются для записи слов, заимствованных из иностранных языков, и называются «катакана». Вот и приходится японцам, чтобы быть грамотными, освоить две азбуки по 50 знаков каждая и еще, как минимум, три тысячи китайских иероглифов!
Знаки всех этих трех мастей нависают, танцуют, мигают над городом, вроде как зовут куда-то, пытаются докричаться до умов людей. Они нацелены на привлечение покупателей в магазины и кричат в унисон одно и то же: «видео!», «телевизоры!», «часы!», «костюмы!», «радзикасэ!» — искаженное на японский манер сокращение «радио с кассетным магнитофоном». Рядом проценты, которые указывают, на сколько снижена на данный момент цена.
На белом угловом здании — гигантский телеэкран «Панасоник», на котором Эрика Клэптона с гитарой беззвучно сменяют акробаты на легких мотоциклах, реклама соевого соуса и пива «Асахи». Я запрыгиваю на эскалатор, ведущий вниз, и оказываюсь в подземном городе под Синдзюку. Всюду слоновая кость из пластика, зеркальные колонны, плакатики с героями модных подростковых комиксов и рекламой, расходящиеся во все стороны коридоры и перекрестки, естественно, только для пешеходов. Прямо под землей можно недорого отовариться в одежных лавках. В них нет дверей — все открыто и максимально бросается в глаза. Цены — не выше европейских. Один из коридоров выводит меня к подземному супермаркету — это тоже целый город, царство, вселенная съестного.
Наступление вечера на Синд-зюку выражается лишь в изменении цвета неба, а улицы становятся еще более ослепительными, чем днем. Три системы японской письменности на стенах и окнах начинают светиться всеми возможными способами в неистовом состязании друг с другом.
