Вокруг Света 1997 № 02 (2677) - [12]

Асет говорит, что жизнь голландского ученого «высосал вулан».

Серный запах «высасывает» и наше дыхание.

Привал делаем на обрыве, с которого открывается вид на лунную поверхность. Серая круча, тронутая беловато-желтым налетом. Ядовито-зеленого, почти малахитового цвета поверхность кажущегося загустевшим озера в кратерной воронке. И десятки то ли дымов, то ли струй пара по склонам и на дне вулкана. Дно это для яванцев — золотое.

Асет — второй из трех братьев в семье, который выбрал карьеру в туристском вулканном бизнесе. В Бандунге, откуда он родом, действует специальная частная высшая школа. На ее факультетах — гостиничного дела, ресторанного обслуживания и управления туристскими бюро готовят классных специалистов с научной подготовкой вулканологов для сопровождения групп в кратеры.

— Если бы вам предложили стать управляющим ресторана на смотровой площадке у кратера, вы взялись бы за дело? — спрашивает он шутливо.

— И что же в этом бизнесе особенного? — отвечаю в тон вопросом на вопрос.

— Вовремя унести ноги и валюту, — смеется Асет, — пока внезапное извержение не застало врасплох...

Вулканы — это вообще целая отрасль туризма. Для устройства школы приглашали европейских экспертов, содержание которых обходилось в огромные суммы. Но на это смотрели как на инвестиции, которые окупятся многократно. Может быть, поэтому учеба стоит недешево. За шесть семестров нужно внести около 2000 долларов, при этом последующая зарплата, если, конечно, удается устроиться в хорошую фирму, — около 350 долларов в месяц. Одолженные для учебы под проценты деньги Девид Ламбертус возвращает и сейчас.

— По сути, эти ребята занимаются экспортом того, что не сдвинешь с места, — говорил мне потом в Джакарте Иуп Аве, один из высших правительственных чиновников, курирующих «привулканное» предпринимательство в Индонезии. — В последнее время к туристам из Европы и Америки прибавились японцы, становится все больше корейцев и тайваньцев, сингапурцев, таиландцев. Они приезжают и привозят свои деньги. Это миллионы долларов. Они компенсируют сворачивание нашего главного экспорта — нефтяного.

— Здесь вулканы, — продолжает он. — А у вас в Сибири тайга... Золотое дно. С места падения Тунгусского метеорита девиды ламбертусы собирали бы не меньше. Конечно, нужен строгий контроль за гостиницами, дорогами и другими источниками загрязнения среды... А что? Сделайте объявление и увидите, какие предложения посыпятся... Главное, чтобы этим занимались подготовленные профессионалы, а для начала кто-то вложил бы капитал. Хотите возьмемся вместе?!

...На дне кратера Танкубанпраху, откуда-то из-за паров, бьющих сквозь расселины в желто-серой губчатой корке под ногами, словно мираж, появляется человек в армейской шинели. Но это не солдат. Торговец местной пористой крупной малиной, собранной в окрестных джунглях. Просто другой одежкой пока не разжился. Малина на вкус слишком приторная. Цена — фантастическая. Торгуемся.

И тут, наверное, требуется еще пояснение, чтобы снять возможный вопрос: тоже чудаки — надумали торговаться в неподходящем месте... У яванцев, как объяснил Девид Ламбертус, существует семь главных резонов торговаться. Первый — чтобы самоутвердиться, обозначить свои деловые качества, так сказать, показать себя искусным негоциантом. Второе — ради собственного удовольствия. Третий — чтобы полировать и дальше личную технику экономии денег. Четвертый — «спустить на тормозах» дурное воспитание. Пятый — продемонстрировать воспитанность, проявить вежливость, поскольку немедленное согласие платить сколько запрашивают — признак высокомерия. Шестой — скрытая форма просьбы о милосердии, если вы бедны. Седьмой — ухаживание. Даже в современном супермаркете в Джакарте, если вам симпатична кассирша, попросите скидку с общей насчитанной суммы. Она воспримет это верно — вы отличили ее, она вам нравится, вы хотите пообщаться, скидка, просьба о которой все равно обречена на провал, просто предлог. И те, кто стоят вам в затылок, и сама кассирша, не взовьются от обывательского негодования, даже не обменяются ироническими взглядами. Отчего-то люди, живущие среди вулканов, мягки и терпимы.

Малину мы, конечно, купили. Кроме малины, потом нам принесли еще и ожерелья из полированных комочков застывшей лавы. Одно из них я постоянно носил в нагрудном кармане рубашки так, чтобы оно немного, вроде бы случайно, свисало из него. Как своеобразный пропуск и свидетельство моего серьезного отношения к стране.

Про индонезийцев иногда говорят, что они существуют в тридцати веках одновременно. Племена на острове Ириан-Джайя находятся в каменном веке. На острове Бали доктора философии ставят перед порогом дома блюдечки с водой для плохих и добрых духов, может, и по житейской инерции. В Джакарте сквозь стекла контор, в которых предприниматели вывешивают на стенах гарвардские дипломы и матово поблескивают экранные бельма компьютеров, на стенах висят амулеты от сглаза. А вулканы и подавно для всех них — нечто извечное. Симпатии голого вождя, утонченно-томного балийца и энергичного джакартского дельца будут на вашей стороне, если вы пройдете у них один и тот же тест. Продемонстрируете: первое — что вы знаете, сколько вулканов на островах Индонезии, второе — что побывали в кратере одного из них, и третье — сумму, в которую вам обошлось это путешествие, назовете в индонезийских рупиях, а не в долларах или рублях.