Вокруг Света 1996 № 09 (2672) - [5]

Мастерские берут Чорсу в полукольцо. Гигантской подковой они лепятся одна к другой, как бы подчеркивая свою цеховую связь, но оставаясь суверенными. Мастера окружены домочадцами — мужчины работают, дети помогают, женщины стряпают, подают чай, продают готовые изделия.

А вот молодой жестянщик Абдухаким работает пока один. В годы «перестройки» он решил сменить профессию: ушел с завода в подмастерья к лучшему на Чорсу жестянщику Азизу. Недавно, получив звание усто, купил мастерскую.

— Я уже нашел свою клиентуру, — говорит Абдухаким. — Сейчас многие в Ташкенте строят собственные дома, вот я и сообразил — чем заняться: делаю водостоки и дымоходы. В магазинах их нет, может, невыгодны такие вещи для большого производства?...

Через стенку от жестянщика плотничает Мурат. Делает большие красивые сундуки — для приданого.

— Сто лет назад были такие же? — спрашиваю у Мурата.

— Да нет, побольше. Невесты, наверное, были богаче. Но красоты моим сундукам не занимать: сделаны из ореха, подкованы, расписаны.

Самая большая мастерская у кузнеца Мумина. И товар у него самый ходовой, нужный в любом хозяйстве, особенно в крестьянском. К Мумину приезжают дехкане со всей Ташкентской области — за ножами, кетменями, серпами...

— В последние два года очень вырос ассортимент, — рассказывает Мумин. — Приходится осваивать много нового. То, что попроще, поручаю сыновьям. Сам делаю кухонные инструменты для турок и арабов, которых нынче много в Ташкенте.

Наш разговор прерывает молодой бизнесмен, пришедший за своим заказом. Мумин отдает ему какие-то металлические диски. Молодой человек осматривает их, приговаривая:

— Молодец, Мумин: то, что надо. Мы эти диски используем для приготовления пиццы, — объясняет он мне.

Бизнесмена зовут Акрам. Пользуясь случаем, интересуюсь, есть ли в Узбекистане перспективы для большого бизнеса.

— Конечно, есть. И в этом нам поможет восточная культура, наши обычаи, наш менталитет. Недавно я был в Москве и поразился, как жестко — напрямик — делаются там дела. Восток деликатнее, мягче, дипломатичнее.

С этим трудно не согласиться.

Неподалеку от ремесленных мастерских находится здание «Усто» — республиканского объединения мастеров-художников. Я видел их изделия: ширмы и шкатулки резчика Сирожеддина Рахматуллаева, явившиеся словно из «Тысячи и одной ночи»; лаковые миниатюры на коже, выполненные его младшим братом Пахретдином; сабли, клинки и мечи ташкентского ножовщика Александра Титова; кумганы и чайные сервизы, украшенные фантастическими орнаментами, чеканщика Максуда Мадалиева... Каждый из этих уникальных мастеров достоин отдельного рассказа.

Мы прощались со старым Чорсу, так щедро и свободно открывшим нам себя. Мы расставались с новым Чорсу, так бережно хранящим старый базар, без которого невозможно представить Ташкент.

Мы улетали в Москву с надеждой, что этот город всегда будет родным для россиян, ибо, как и прежде, остался по-узбекски радушным и хлебным.

Леонид Лернер, Виктор Брель (фото)

С детективом Кэти Кинг по ночному Лос-Анджелесу

Лос-Анджелес — необычный город, даже для Америки. По-моему, его и городом-то даже назвать трудно. Это скопление какого-то огромного количества городов, городков, поселков, пустырей, промзон, гигантских автостоянок. Население его представлено десятками этнических групп, которые живут в своих кварталах, сохраняя собственный уклад или создавая новые, чисто лос-анджелесские правила и порядки, вовсе не подчиняющиеся здравой логике, а тем более закону...

Не удивительно, что город лидирует в США по уровню преступности, а его окраины — это вотчина молодежных банд, прежде всего — черных и испаноязычных.

Постоянные «разборки» между собой — главный принцип их существования. Если ты принадлежишь к банде, то должен убить кого-то из другой.

О молодежных бандах нам с коллегами-журналистами поведал сержант Уэс Макбрайд из Ранчо-Домингес, пригорода Лос-Анджелеса.

— Слава Богу, — добавил сержант  — члены банд в основном неграмотны. А то бы их преступления были более изощренными и бороться с ними было бы гораздо сложнее...

Ближе к шести вечера в участке начали собираться шерифы, работающие по программе «Операция «Безопасные улицы», и стали разбирать нас по своим патрульным машинам. Я достался детективу Кэти Кинг. Название ее должности означает, что она не только патрулирует улицы и ловит преступников, но и занимается расследованием.

Кэти Кинг внешне мало походила на полицейского: симпатичная, улыбчивая женщина средних лет в джинсах, кроссовках и клетчатой рубашке с короткими рукавами. И только уже перед выездом на дежурство она нацепила на пояс наручники, кобуру с пистолетом, а сверху надела зеленую куртку с нашивкой «Шериф», предварительно облачившись в бронежилет.

Всем моим коллегам-журналистам тоже велели надеть бронежилеты и подписать необходимые бумаги. Их довольно пространный текст содержал в себе весьма простую идею: в случае каких-либо неприятностей ответственности полиция не несет, то есть человек отправляется на вечернее дежурство с шерифом на свой страх и риск.