Вокруг Света 1995 № 03 (2654) - [9]

— И все же, создается впечатление, что все привилегии предоставлены хозяевам саванн — зверям?

— Естественно, потому что это их дом, — улыбается Мурити, — а турист, даже богатый, всего лишь временный посетитель. Но он наш и самый желанный гость. Вы знаете, что Кения — главная в Африке страна туризма, и именно от него получает самый большой доход, даже больше, чем от экспорта чая и кофе.

Поэтому туриста ждут в Маунтин-лодж — горные леса, где по тропам пробираются буйволы; в Самбуру — стада зебр и антилоп, пасущихся под зонтичными акациями; в Масаи-Мару — львиные прайды.

Возвращайтесь в Африку, которая снилась Хемингуэю и Гржимеку. Вас встретят снова гордые масаи и самбуру — хозяева саванны.

Окончание следует

Найроби В. Лебедев, наш спец. корр. / Фото автора

Держали дорогу и ветер

В 4-м номере нашего журнала за прошлый год рассказывалось о велопробеге «Украинский кордон-93», организованном редакцией «Вокруг света» при поддержке журнала «Мир путешествий» и торгового дома «Вик». Участники пробега — братья Супруненко: Владимир, литератор, увлеченный этнографией, и Юрий, географ. В 1994 году велоэкспедиция вдоль украинского пограничья была продолжена и завершена. Об этом рассказывает предлагаемый очерк.

Крутишь педали и кажется, что мотаешь не километры, а горячий и вязкий, как патока, воздух, который стекает с полуденного неба и липнет к большим и малым степным протяженьям. Травы и чахлый кустарник на обочинах замерли, будто погруженные в мед. Нет сил оглянуться на спутника за спиной, нет желания глазеть по сторонам, чтобы потом соскабливать из памяти приметы прямой и унылой дороги. Взгляд — лишь вперед, где, возможно, засереет пятачок тени от придорожной вербы. Если он мелькнет слева, то, пренебрегая правилами, пересекаешь шоссе и катишь по левой стороне, чтоб хоть на мгновение избавиться от зноя. Некоторое облегчение приносит спуск, когда ветер бьет в грудь, слизывая пот. Однако после спуска непременно — подъем-тягун...

Такое вот начало у нашего путешествия Вернее, продолжение. В 1993 году, стартовав от днепровских берегов, где когда-то у грозных порогов обрывался водный путь купцов и воинов, мы отправились на восток и, пройдя за полтора месяца по российско-украинскому пограничью почти три тысячи километров, омыли колеса своих велосипедов в днепровских водах в стольном Киев-граде. В этот раз нам предстояло отправиться за солнцем вдоль южной, западной и северной границ Украины. Но, как и год назад, язык и набор новых карт с «мерилом» (так нынче на украинских картах-«мапах» переводится слово «масштаб»), должны вновь довести нас до Киева.

В 1993 году ситуация, как в пограничье, так и внутри молодой страны, была неспокойная и во многом неопределенная. Это отражалось и на настроении сельского люда, и на его восприятии (а точнее — неприятии!) перемен. Однако новые ветерки (для многих, правда, еще непонятно, с какой стороны они дуют и куда зовут) уже успели повымести из душ жителей сельбищ и хуторков уныние и растерянность. Это новое еще далеко не радужное, но уже не подавленное настроение достаточно точно передала одна бабуля из полесского села Старики: «Що було, то мы вже видели, а шо будэ, побачиыо».

Если раньше дорожные впечатления сыпались в память без разбору и огранки, а потом выуживалось то, что было на слуху у всех, по обе стороны пограничного плетня, то ныне уже захотелось прислушаться к интонациям, посмаковать диалектные особенности языка, пощупать корни. Где они? В какой земле? Как глубоко залегают?

Мы искали эти корни на пыльных обочинах дорог, а сельский люд с тревогой посматривал на раскаленное небо, и заботы его были о корнях и корешках на пыльных грядках. Мы останавливались на перекрестках, где ветры обдували корявые пальцы, пытаясь определить, откуда и когда ветер одарит прохладой и влагой. Так пришло понимание того, что солнечные восходы и закаты, ветры, реки и родники, которые определяли и ритм нашего движения, и дорожный быт, издревле составляли коренную основу жизни землепашцев и скотоводов.

Свой язык, свои счеты у селян с природой. Словечками из этого языка, записями народных наблюдений над поведением ветров и движением вод стали полниться наши путевые дневники. Калейдоскоп пограничных наречий и нравов логично обрамил разноцветную картину природы Украины.

Когда-то украинцы называли природу «животвором». Белые облачка, стремительная вода, желтые пески, черные скалы, соленый ветер, цветущие сады, душистые травы — все это живое творение земли и неба, природа, которая окружает человека с колыбели и определяет его поступь, куда и зачем бы он ни шел. И за что б ни брался селянин, какое бы дело ни начинал, он всегда оглядывался на время года, сверял свои устремления с природой. Именно природа, ее пейзажи и явления часто формируют внутреннюю суть народа, поэзию его языка.

Многие путешественники прошлого, изучавшие быт жителей окраинной полуденной земли, отмечали их мечтательность, поэтичность, склонность к фантазированию, придумыванию разных чудес, объяснений всему сущему. «Эта-то склонность к умозрению, — писал П.П.Семенов в «Живописной России», — питающаяся, притом, богатою, поэтическою природою, среди которой вырастает малоросс, развила в нем воображение, способность к творчеству, чем и объясняется его склонность к символике, к образам, к чудесному... Какой-то неуловимый, если можно так выразиться, внутренний аристократизм природы и духа малоросса и изящество, так сказать, этого духа породили в украинце и любовь к красотам внешней природы».