Вокруг Света 1993 № 03 (2630) - [32]

Смелости ему недоставало, как и воли. Как пишет Жильбер-Шарль Пикар, Нерон дрожал по всякому поводу — сначала перед матерью, потом перед своими воспитателями, наконец перед сенатом, народом, армией, зрителями в театре, судьями на состязаниях, рабами и женщинами. Легенда утверждает, будто Нерон убивал удовольствия ради. Но это неправда. Он убивал потому, что боялся. Он хотел отменить смертную казнь в армии, задумал изменить правила гладиаторских боев так, чтобы гладиаторы бились не насмерть. Но, когда его охватывал страх, он убивал, точно загнанный зверь.

Именно так он решился на одно из самых ужасных преступлений — убил свою мать. По словам Тацита, для Агриппины злодейство как таковое давно уже было не в диковину. Она отравила своего второго мужа. По ее приказу была зарезана ее соперница — Лоллия Павлина; она обрекла на смерть свою золовку Домицию Лепиду, убила воспитателя Британика Сосибия, отравила своего третьего мужа Клавдия; по ее велению был убит ближайший советник Клавдия Нарцисс. Злодеяния матери повергали Нерона в ужас — он страшился ее и одновременно восхищался ею. Мало-помалу он ограничил ее власть, которую она сама себе предоставляла. Но Агриппина не желала смириться с этим. Чтобы возвратить былую власть — материнскую и императорскую, — она отдалась сыну. Ее распутство не могло остаться незамеченным. Вскоре Рим узнал об их страшной связи. В этом великом городе уже давно привыкли ничему не удивляться, но на сей раз изумление граждан переросло в гнев. Вольноотпущенница и наложница Нерона Акта открыла ему глаза на им содеянное, и он, осознав чудовищность своего поведения, проклял Агриппину. В конце 55 года Нерон велел ей покинуть дворец и отправиться жить на роскошную виллу Антонию. Однако он лишил ее охраны, так что Агриппина осталась под зашитой лишь нескольких преторианцев из императорской гвардии. Это означало, что она попала в немилость.

Покорность, как мы уже видели, не была свойственна Агриппине. Сойдясь с недругами сына, она вновь затеяла интриги и стала готовить заговор против императора. Но Нерон вовремя опередил ее. «В конце концов,— пишет Тацит, — сочтя, что она тяготит его, где бы ни находилась, он решает ее умертвить».

Первая попытка, однако, не удалась: галера, на которой она находилась, затонула, как и было задумано, но Агриппина хорошо плавала, и ей удалось добраться до берега. Позже убийцы, нанятые Нероном, проникли прямо к ней в покои. Завидев их, она встала и, смерив взглядом предводителя, сказала ему:

— Если ты прибыл за вестями, можешь передать, что со мною все в порядке. Если же ты пришел, чтобы совершить злодеяние, знай, я не верю, что мой сын способен на это. Он не мог приказать тебе убить свою мать.

Ответом ей было молчание. Тягостное молчание. Один из убийц приблизился к Агриппине и ударил ее по голове тяжелой дубиной. Агриппина рухнула наземь и увидела, как центурион вытаскивает из ножен меч. Тогда она разорвала на себе тунику и, представ перед убийцей голой, проговорила:

— Поражай чрево! Там я носила Цезаря!

Ее добили несколькими ударами меча.

На сей раз никто из историков не пытался оправдать Нерона. Нисколько не умаляя его вину, они объясняли, что таковы были нравы того времени. А римляне, крайне осуждавшие кровосмешение, ничуть не возмутились, узнав об убийстве Агриппины. Напротив, сенат даже поздравил Нерона с ее смертью.

К супруге своей Октавии, к браку с которой его принудила Агриппина, он не испытывал ничего, кроме отвращения. Вероятно, она была глупая и безобразная. Он развелся с нею и взял в жены женщину, которую любил, — Поппею, а Октавию сослал на крохотный островок Пантеллерию, где ее вскоре постигла смерть. Нерон женился на Поппее через три недели после развода с Октавией, и спустя девять месяцев Поппея родила ему дочь. Радость Нерона была велика, но не меньшим было и его горе, когда, прожив всего лишь четыре месяца, маленькая Агриппа умерла.

По причинам, вполне объяснимым для современных психоаналитиков, Нерон проникся лютой ненавистью к Поппее. Однажды, когда между ними вспыхнула бурная ссора — Поппея тогда вновь была беременна,— он убил ее, как говорят, ударом ноги в живот.

Что же произошло с Нероном, ведь в начале своего правления он отличался мягким и миролюбивым характером? Он стал предаваться чудовищному распутству, не зная в этом удержу, его всегда окружали фигляры, готовые потакать самым гнусным его прихотям. Главной его забавой были цирковые представления. Для удовлетворения своих патологических страстей он каждый день искал новых, все более изощренных развлечений. Как-то раз один из его приближенных бросил при нем фразу, вошедшую у римлян в поговорку:

— Когда умру, пускай земля огнем горит!

Нерон тотчас же возразил ему:

— Нет, пока живу!

Если верить латинским авторам, однажды, после грандиозной попойки, он велел поджечь Рим с четырех сторон, а сам наслаждался «великим пламенем, напоминавшим крушение Трои». Вину за это преступление он без всякого зазрения совести возложил на маленькую колонию христиан, проживавших в Риме. Тацит рассказывает, что «их распинали на крестах или, обреченных на смерть в огне, поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения». Потомки тоже были совершенно уверены: пожар в Риме устроил сам Нерон. Но им опять возражают современные историки. Леон Гомо, Жерар Вальтер и Жорж Ру считают, что вина Нерона здесь недоказуема.