Вокруг Света 1992 № 11 (2626) - [22]

«Чон — наш враг, но он далеко не бесполезен» — продолжает Энхбат, вспарывая живот волка. Он достает из желудка остатки шерсти и костей проглоченной недавно овцы и откладывает их в сторону: отвар из содержимого волчьего желудка считается у монголов лекарством от многих болезней. А экстракт, приготовленный из суставных костей, принимается при заболеваниях мочевого пузыря. Затем Энхбат вырезает из пасти зверя гигантский синеватый язык — из него также делают отвар, которым полощут горло при простуде.

Вдруг Байар тревожно воскликнул: «Чон!», показывая вниз, в долину, где недавно исчезнувшие волки уже гнали вверх по соседнему склону стадо оленей. Но стрелять — слишком далеко, устраивать новую облаву — поздно. В небе над свежевыпотрошенным зверем снова жадно кружат орлы...

«Мы счастливы, когда можем уничтожить еще одного волка», — говорит Энхбат. В этих краях не проходит и дня без нападения хищников на стада. Каждая зарезанная волком лошадь стоит пастухам десятую часть их годового заработка. Однако, несмотря на это, они часто не заявляют о пропаже: считается позорным не уметь защитить свое стадо от волка.

Своим заклятым врагом монголы считают Чона с давних времен. И это серьезный враг: по данным Академии наук Монголии, сейчас в стране обитает около сорока тысяч волков. Для хищников эта земля — рай. Двадцать пять миллионов домашних животных рискуют стать легкой добычей Чона в широких степях. Волк стал здесь настоящим бичом: ведь Монголия живет в основном за счет сельского хозяйства. Иначе обстоит дело в арктических районах Канады и Аляски, где от тридцати до восьмидесяти тысяч волков кормятся исключительно дичью. А в Казахстане и России, где насчитывается до пятидесяти тысяч волков, сельское хозяйство не играет столь первостепенной роли, как в Монголии. Министр экологии Цамбин Батъяргал подсчитал, что «один волк съедает столько же мяса, сколько пятнадцать человек». В год каждый гражданин Монголии потребляет в среднем 90 килограммов мяса, в то время как волк — полторы тонны. Такова статистика.

Параграф семнадцатый монгольского «Закона об охоте» разрешает убивать Чона любым способом в любое время года. Больше нигде в мире не истребляется столько волков: от пяти до десяти тысяч в год. При этом не учитываются тысячи новорожденных волчат, которых забивают палками или бичами, «ликвидируют», как говорят монголы. И обычно это делают дети, сопровождающие пастухов или охотников. Уничтожение волчат — а каждая волчица приносит от четырех до восьми детенышей в год — самый простой способ борьбы с врагом. «Мы не можем полностью победить волка, как это сделали вы в Германии, — говорил Батъяргал немецким журналистам в ответ на их критику столь жестокого отношения к животным. — Численность волков снизить не удается, потому что контролировать их рождаемость практически невозможно». Однако, несмотря на это, Батъяргал все же думает о дополнении к закону — статье об охране волчат.

Что-либо подобное министр не мог бы произнести в степи без риска оказаться осмеянным. «Будда, — шутят пастухи, — сказал волку: «Я разрешаю тебе ворваться в загон и взять одну овцу». Однако злодей неправильно понял Будду и с тех пор думает, что ему дозволено оставлять в живых только одну овцу».

И все же Будда, кажется, простил обжору, оказав ему благодеяние куда более значимое, чем любой закон: по его воле в Монголии резко сократились запасы бензина. Скудные резервы используются только для сельскохозяйственных машин с тех пор, как из бывшего СССР перестала поступать нефть. А без топлива большинство охотников оказались практически без работы, ибо охота пешком и на лошадях, столь любимая Байаром с его загонщиками, далеко не единственный способ истребления хищников. Так, например, в ровных как тарелка южных степях практикуется новейший вид охоты — автомобильная. Работающие здесь «оперативные спецбригады» за последние годы уничтожили тысячи волков.

Однако большинство монголов предпочитают старые, испытанные методы охоты. С одним из таких «старомодных» охотников — семидесятитрехлетним Дордсхийном Дзундуй-дагвой Тильман Миллер и его коллеги познакомились во время долгой поездки по заснеженным холмам и замерзшим рекам севера страны. Он принадлежит к племени осевших когда-то в Китае, Сибири и Монголии бурятов, которые издавна славятся как лучшие в Центральной Азии охотники на волков. Перед его одиноко стоящей в лесной глуши юртой на верхушке десятиметровой березы полощутся, словно флаги на ветру, две огромные шкуры: одна — волчья, другая — снежного барса. «Я повесил их там, чтобы они были ближе к небу», — сказал старый охотник.

В теплой юрте в большой чаше курится можжевельник. Жена Дзундуй-дагвы угощает гостей мороженой дикой смородиной и кремом из тутовых ягод. Юрта завалена трофеями: на стене висит лапа медведя, на полу — чугунный капкан, из которого торчит отрубленная волчья лапа... Основной источник средств существования семьи охотника — продажа шкур. Раньше за одну волчью шкуру в качестве премии полагались одна овца и коробка патронов, теперь, на свободном рынке, шкура стоит около тысячи тугриков, то есть половину месячного заработка пастуха.