Вокруг Света 1992 № 08 (2623) - [33]

Но ночь уже прошла, опустив меня на землю, точнее, на воду, и мне практичнее теперь было бы соображать, как бы в нее не угодить.

Бездумно скользящий взгляд вдруг упирается в засунутую между бортом и резервуаром с пресной водой, бережно укутанную банку из-под консервов. Теперешнее ее содержимое для меня много дороже когда-то съеденного. И я, беспокойно заерзав, полез за ней в нежилую половину плота. Дело в том, что, когда я покинул берег, со мной в эксперимент и, как я подозреваю, отнюдь не добровольно, пустилось штук семьдесят мух. Мухи так себе — не породистые, но для меня их жужжание и возня словно бальзам на сердце — кругом чужой и холодный Тихий океан, а рядом такие знакомые и милые домашние мухи. Вот только эксперимент по моему выживанию отрицательно сказался на их здоровье, и в первую же ночь поголовье моего горячо любимого стада уменьшилось голов на сорок. Бедняги гибли в потоках конденсата, струящегося и капающего со сводов плота, или околевали на поверхностях, соприкасающихся с холодной забортной водой. С таким чудовищным падежом я, ясное дело, смириться не мог и потому перевел дюжину наиболее симпатичных экземпляров на тепличное содержание. На ночь я их отлавливал и, тщательно пересчитав, запирал в выложенной бумагой консервной банке. Благополучно пережив ночь, утром, разогретые мною, они опять весело шныряли по плоту. На этот раз я как-то позабыл о банке и теперь с беспокойством вытряхивал своих питомцев на полиэтилен. К сожалению, несмотря на усиленную реанимацию теплым дыханием, некоторым из них уже никогда не пошевелить своими шустрыми лапками. А жаль. Впредь к мухам нужно относиться с большим вниманием.

В подобных мелких заботах прошли следующие полчаса. Когда ты один в океане и в ближайшее время абсолютно никто не собирается тебя искать, твое будущее, мягко выражаясь, весьма проблематично. Именно в таких ситуациях любая мелочь, относящаяся к тому миру, что ты покинул, приобретает громадное значение. От подобных мелочей зависит душевное состояние, а значит, и жизнь. А вот на душе у меня было тревожно.

Предчувствие не обмануло. Судя по солнцу, день приближался к обеду, когда я, завалившись на свой матрац и уперев ноги в надувной свод, мирно вникал в особенности топологии структур ДНК. Книги, тщательно отжатые от морской воды, сохранили свое содержание и продолжали исправно мне служить. Я уже подкачал надувные отсеки, проверил надежность наиболее ответственных узлов и положил плот на курс норд, направляя его на встающие за горизонтом скалы Шипунского полуострова. Вдруг мое внимание привлекли далекие всплески — словно удары о воду. И потом, слыша время от времени эти удары, я так ни разу и не увидел животное, производящее эти звуки. Скорее всего это плавало поблизости какое-то ластоногое. Но почему тогда я ни разу не видел на океанской глади высунувшейся головы или мелькнувшего хвоста? Любопытство взяло верх, и я, нехотя снимая ноги с купола своего домика, уселся на колышущееся днище. Источник звуков находился между мной и гигантскими скалами. Но всплески следовали нерегулярно, и выбрать область для наблюдения подзорной трубой было достаточно сложно. К тому же отражаемое от скал эхо ничем не отличалось от звука, его породившего, и картина окончательно запутывалась.

Проведя в бесплодных наблюдениях минут пятнадцать, я плюнул на эту затею. И поэтому, когда всплески послышались снова и вроде бы недалеко, я с демонстративным равнодушием продолжал свое чтение. Но мое безмятежное спокойствие было уже нарушено. И впрямь! Вот уже почти сутки какая-то невидимая тварь начинает бултыхаться поблизости как раз тогда, когда я, удобно пригревшись на надувном матраце, укрыв ноги куском полиэтилена, наслаждаюсь небольшим заслуженным отдыхом. И я вынужден лишать себя с трудом выбранного положения, вставать и открывать брезентовую дверь, веслом развернуть плот, чтобы из него можно было наблюдать нужный сектор водной поверхности, искать неизвестно что в пляшущем окуляре подзорной трубы. И все это на ледяном ветру! Если бы это происходило раз или два, я бы не нервничал, но когда повторяется, и ни разу никакого намека на природу странных звуков... Простите, это уж слишком! Именно поэтому я сказал себе, что эта тварь мне глубоко безразлична, и, впиваясь глазами в книгу, продолжал читать. Тем не менее невидимка продолжала меня преследовать. И через несколько минут я был вынужден достать компас, чтобы проверить свои смутные предположения. Они подтвердились, и даже слишком.

 

Теперь звуки доносились не с запада, а с востока, и это означало, что неизвестное животное обошло меня сбоку и приближается со стороны океана, приближается быстро; всплески слышались все явственнее.

И тут я более не выдержал, волна справедливого гнева ворвалась в мое сознание, круша все роящиеся догадки. С раздражением отшвырнув книгу, я всем телом подался вперед и двумя сильными ударами — просто так — вышиб брезентовую дверь. Моим глазам открылся безграничный, льющийся куда-то за горизонт необъятный простор. Я набрал в легкие побольше воздуха, чтобы высказать все, что по этому поводу думаю, и вдруг застыл с раскрытым ртом. В двухстах метрах от меня из воды что-то высунулось и, приближаясь на большой скорости, стало расти. Боже мой! Это же плавник! Гигантский полутораметровый плавник! Каких же размеров должен быть его обладатель?! Обладатель не заставил себя долго ждать. Огромное змееподобное тело, с легкостью вспарывая воду, показалось над поверхностью. На глаз в нем было не менее пяти тонн веса при восьмиметровой длине. Это была косатка. Легендарный кит-убийца. Она то взлетала над водой, то уходила в глубину...