Вокруг Света 1992 № 03 (2618) - [5]

Не получив очередной порции каракатиц, скат медленно проплывает над человеком, открыв рог размером, с кулак. Через ноздри и жаберные щели выходит использованная для дыхания вода. Плетевидный хвост, не причиняя боли, скользит по лицу человека, как бы лаская его. С этими «ласками» безвозвратно исчезают последние следы страха. С грустью прощаются люди со «своими» скатами.

Все эти хвостоколы — самки. Самцы не достигают таких размеров и встречаются крайне редко. Наука располагает весьма скудной информацией о скатах-хвостоколах, тем более об этом виде из Карибского моря.

Недавно, вероятно впервые, были отсняты кадры спаривания скатов и деторождения. Скаты-хвостоколы производят яиц значительно меньше, чем другие рыбы, поэтому и оберегают их более тщательно. Оплодотворенные яйца остаются в теле матери до тех пор, пока из них не появятся маленькие хвостоколы. Новорожденные тридцатисантиметровые малыши сразу после рождения опускаются на дно, где, возясь в песке, откапывают добычу: червей, раков, креветок. Предполагают, что скаты живут до двадцати пяти лет.

...Кислород на исходе. Нашей пятерке пора возвращаться на лодку из этой сказочной подводной страны, а скаты не торопятся уходить. Ведь на подходе новые посетители, а значит — новые лакомства.

По материалам журнала «Гео» подготовила Елена Ермишина

Шведы со Змеевки

О т Москвы до Херсона — расстояние не маленькое. Я прикинул, что было бы нелепо потратить все часы полета на сон или бездумное сосание леденцов. Тем более, что моим соседом был человек необычной судьбы.

Его звали Йоханнес Бускас. 76-летний стокгольмец, бывший житель затерявшегося где-то недалеко от Херсона села Старошведское.

На поиски этого села и отправилась наша небольшая журналистская группа, в которую входили корреспонденты шведской газеты «Ланд» — Кристина Фалькенгорд и Томас Карлгрен и мы с Йоханнесом. Йоханнес оказался на редкость разговорчивым собеседником; мы шведов согласно собственным стереотипам представляем куда молчаливее. Дело, наверное, было в его стремлении потренироваться в подзабытом русском языке. Кстати, для него не менее родном, чем шведский. Я ждал услышать от старика тот русский язык, на котором говорили до революции, и был немного разочарован. Никакой старомодности. Йоханнес объяснялся, правда, с ошибками и с акцентом, но на вполне современном, я бы сказал, советском языке, да еще с южным «гэканьем».

Корни этой истории уходят в глубокое средневековье — XIII — XIV веков, когда на многочисленные острова Балтийского моря, теперь принадлежащие Эстонии, переселились шведы. Это были крестьяне и рыбаки, искавшие счастья на новых землях — подальше от власти короля.

Те шведы, которые заселили острова Эзель (Сааремаа), Нукё, Рухну и несколько других, обосновались в Эстонии довольно прочно. Перед второй мировой войной их было не менее 10 тысяч. Но после присоединения Эстонии к Советскому Союзу в их жизни произошли значительные изменения. Часть шведов была арестована, часть выслана, счастливчикам же удалось эмигрировать в Швецию. Сегодня от шведской колонии в Эстонии остались лишь осколки, по приблизительным подсчетам, около 500 человек, в основном полностью обэстонившихся. Правда, в последнее время в Эстонии предпринимаются усилия для возрождения шведской культуры — создано Общество эстонских шведов, открыта шведская школа.

Не менее сложная и трагичная судьба ожидала шведов, переселившихся в XIV веке на остров Дaгё, а по-эстонски Хийумаа. В числе первых колонистов были, кстати, и предки моего спутника Йоханнеса Бускаса. Одно из самых серьезных испытаний выпало на их долю в 1710 году, когда остров вместе со всеми его жителями перешел от разбитой шведской к победившей русской короне. Шведские дворяне из знаменитых родов Де ла Гардие и Стенбок, которым русские власти не только сохранили, но и расширили привилегии, продолжали править островом Дагё. Решив непомерными налогами и податями увеличить свои доходы, они до предела ограничили свободу крестьян.

«Закручивание гаек» вызвало недовольство. Но в отличие от русских крестьян шведы, не знавшие в своей истории крепостного права, редко доводили дело до кровавого бунта. Вот и тогда было решено не пускать «красного петуха» в дворянские усадьбы, а обратиться, как положено, с жалобой к новой государыне — российской императрице Екатерине II.

Государыня, как известно, была женщиной мудрой. Она не стала отвергать просьбу своих верных подданных и разрешила им оставаться свободными. Но не на Дагё, а на новых землях, отвоеванных недавно в тяжелой войне с Турцией. Каждой семье императрица гарантировала 60 десятин земли, а также многочисленные налоговые льготы.

Что было делать шведским крестьянам? Повздыхали, покряхтели и решили согласиться с планом Екатерины. Лучше быть свободным на чужбине, чем в тяжелой кабале на своей земле — видимо, так рассуждали многие из них.

В августе 1781 года в сопровождении полусотни донских казаков, которые должны были защищать пионеров от лихих людей, 1200 шведов с Дагё отправились в путь. Дорога оказалась долгой и нелегкой. Голод и холод были их постоянными спутниками. Тяжелое путешествие завершили 1 мая 1782 года только 535 шведов.