Вокруг Света 1991 № 10 (2613) - [57]

— Несомненно, адмирал, — согласился Хименес. — Другого и быть не может.

— Наконец-то земля, — выдохнул Колон. Затем осенил себя крестным знамением и выкрикнул во весь голос: — Земля! Впереди — земля!

Крик разбудил «Санта-Марию». Зашевелились спящие на шкафуте. Загудели голоса. Матросы делились друг с другом услышанным. Хименес и Санчес спустились вниз, чтобы рассказать что они видели. В ту ночь на флагманском корабле уже не спали. На нем царили возбуждение, надежда, но не вера. Слишком часто земля оказывалась призрачной, о чем напомнил им Ирес с перебинтованной головой.

— Свет, фонарь, — ерничал он. — Да еще кто-то им

махал. Ерунда. В небе полно звезд, но никто же не заявляет, что они светят с земли. И не говорите мне об этом. По эту сторону ада земли нам не видать. Сгинем мы в пучине морской, и никто не выроет нам после смерти могилу. Рыть будет негде.

Многие соглашались с ним. Но к двум часам после полуночи, когда взошла луна, число скептиков заметно поубавилось. На «Пинте» громыхнула бомбарда, а в двух лигах впереди, в серебристом сиянии, они увидели береговую линию.

Изумленное молчание сменилось радостными криками вперемежку с истерическим смехом и даже рыданиями.

А затем штурман и боцман передали команде приказ адмирала убрать паруса. Колон решил не приближаться к берегу до рассвета.

С гулко бьющимся сердцем стоял он на юте, с нетерпением ожидая прихода дня, чтобы увидеть, то ли перед ним Сипангу с золотыми крышами, то ли маленький, затерянный в океане Островок. Великую радость, как и печаль, тяжело переживать в одиночку, поэтому он вызвал к себе Аранду.

— Я оказался прав, Васко. Доказал этим придворным насмешникам и докторам из Саламанки, что заморские территории не фантазия, а явь. Сколько мне пришлось претерпеть унижений, вымаливать крохи, словно нищему на паперти. Но не зря говорят, хорошо смеется тот, кто смеется последним. И все последующие поколения вместе со мной будут смеяться над докторами из Саламанки, посмевшими назвать меня мошенником, — и голос его вибрировал от юношеского задора.

— Завтра, Васко, нет, уже сегодня, я стану полноправным адмиралом и вице-королем земель, которые лежат перед нами. И передо мной склонятся те испанские гранды, что видели во мне лишь безродного иностранца.

Но тут же при мысли о Беатрис взгляд его затуманился, и в молчаливой молитве он попросил деву Марию позволить ему разделить свой триумф с любимой женщиной.

Глава 31. Открытие

Во главе эскадры, под всеми парусами, «Санта-Мария» горделиво вошла в бухту удивительной красоты, окаймленную широкой полосой серебристого песка, за которой зеленой стеной поднимался лес, где пели и щебетали незнакомые птички, сверкающие, словно драгоценные камни.

Матрос на носу промерял глубину, хотя в этом и не было особой необходимости, потому что через кристально чистую воду каждый ясно мог видеть дно.

Колон со шканцов оглядывал берег. Песок, на который с тихим рокотом накатывали волны, деревья за ним, которых ему не доводилось видеть раньше. Октябрьский воздух, прохладный, как в мае в Андалузии, наполняли незнакомые ароматы. Прозрачная вода бухты кишела рыбой. Все говорило о том, что они попали в райский уголок. Колон уже понял, что видит перед собой всего лишь остров, причем совсем не Оптанту, которого хотел достичь. Должно быть, они подошли к одному из тысяч островков, окаймлявших Азию, думал он. Об этом писал и Марко Поло. Следовательно, Сипангу лежал дальше к западу, а уж за ним находился сам материк.

В этот момент из леса появились люди, обнаженные, со смуглой, чуть темнее, чем у испанцев, кожей. Теперь уж у Колона отпали последние сомнения в том, что он открыл не просто новые земли, но новый мир.

Отдав Аранде короткий приказ касательно тех, кто отправится с ним на берег, Колон прошел в каюту. Надел панцирь из сверкающей стали, плащ из ярко-алого камлота — парадный наряд, приличествующий столь торжественному событию. И с королевским штандартом в руках сел в шлюпку, где уже ждала вооруженная охрана. Его сопровождали нотариус Эсковедо, Аранда, Коса, Хименес, Санчес. Братья Пинсоны прибыли с «Пинты» и «Ниньи» на своих шлюпках.

Первым ступив на берег, Колон опустился на колени и поцеловал землю. Не поднимаясь с колен, подождал, пока остальные последуют его примеру, а затем молитвой возблагодарил Бога. Тем временем шлюпки уже плыли к каравеллам, чтобы перевезти остальных матросов.

Когда на берегу собралось чуть более пятидесяти человек, адмирал объявил остров владением короля и королевы, правителей Испании, и вбил в песок древко королевского штандарта с зеленым крестом и инициалами «Ф» и «И». Затем, обнажив меч, нарек остров Сан-Сальвадором.

Этим днем, пятницей, 12 октября, и был датирован переход Сан-Сальвадора во владение правителей Испании, Фердинанда и Изабеллы. Составленный нотариусом Эсковедо акт первым засвидетельствовал Кристобаль Колон, адмирал.

А местных жителей все прибывало. Молча, в изумлении, появлялись они из леса и подходили поближе к странным существам, привезенным к берегу большими птицами, уже свернувшими свои огромные белые крылья. Некоторые из индейцев, так назвал их Колон, полагая, что приплыл в Индию, были вооружены дротиками, вернее, палками с заостренным концом, но никто из них не выказывал страха или враждебности. Ибо, как впоследствии узнали испанцы, страх и враждебность были чужды местным жителям, так же, как и право собственности, характерное для цивилизации и во многом вызывающее и страх, и враждебность. Индейцы же владели сообща тем малым, что имели, а плодородная земля удовлетворяла все их нужды.