Вокруг Света 1991 № 10 (2613) - [3]

У медиков имелись карабин и ракетница. Один из медиков выстрелил из ракетницы, крикнув старшему, держащему карабин: «Только не в медведя. Вели ранишь, он нас всех раздавит». Выстрелили вверх, оглушив зверя, — он отскочил на несколько шагов. А у стрелявшего заело один патрон, второй. Выстрелив еще раз в воздух, гуськом отошли к балку, стоявшему неподалеку. Там, в жуткой тесноте, провели двое суток, так и не решившись продолжить намеченный эксперимент.

Началась пурга. Обеспокоенные полярники на третий день выехали за медиками на вездеходе, на котором и привезли всех обратно. А если бы этот медведь повстречал экстрасенса-одиночку, добром бы это не кончилось...

Чуков, возвратившийся через несколько дней из похода со своей группой, предложил экстрасенсам пройти эти триста километров в несколько приемов по небольшому отрезку между островами Хейса и Винера, где имелась изба, в которой на несколько дней остановилась группа полярников, а ради безопасности за одиночкой на небольшом расстоянии пойдут два вооруженных лыжника, чтобы отогнать при случае медведя. Так и сделали.

Один из экстрасенсов, соорудив в комнате пирамиду из планочек, уселся в центре ее на стульчик, а второй на лыжах двинулся в путь. Поклявшись, что ни разу не вставал на лыжи, он благополучно прошел первые восемнадцать километров. В избушке с полчаса отдохнул, выпил чаю и пошел обратно. Сопровождавшие его бывалые ходоки из группы томичей рассказывали потом, что где-то на тридцатом километре он вдруг сел и возмутился, что его коллега «сачкует», перестал посылать ему энергию. Потом выяснили, что его товарищ в это время и в самом деле вылез из пирамидки, ушел на кухню за чаем да там заговорился с одним из полярников.

Пройдя первые тридцать шесть километров, экстрасенс как следует подкрепился и на два часа улегся в теплой комнате отдыхать. А уж затем снова двинулся в путь. Но к этому времени разыгралась пурга, и Чуков предложил ему идти по другому маршруту — вдоль острова Хейса. За ночь вместе с сопровождающими он одолел еще сорок километров. На этом эксперимент прервался. Чукову надо было улетать, а для дальнейшего сопровождения охотников больше не нашлось. Однако экстрасенсы остались довольны. Семьдесят восемь километров за шестнадцать часов! Неплохо, говорили они. Но спортсмены-лыжники только усмехнулись: «Каждый сможет если идти один день». Да, если бы не отдыхать через четыре часа в тепле да не пить горячий чай, может, и я тогда бы в эту экстрасенсорику поверил. Впрочем, вероятно, я все-таки чего-то недопонимаю, и через год мы узнаем имя сенситива, который в одиночку пересечет этот океан, побив все существовавшие рекорды...

— Готово, — отнимая широкий раструб от печи, используемой для обогрева авиационных моторов, бурчит авиатехник Валентин и обращается к переводчику Юрию. — Скажи своему «Карлсону» пусть летит, и пожелай ему «ни пуха».

Карстен в полной готовности: мотор за плечами, на груди видеокамера, фотоаппарат, на голове шлем, во рту зажим управления газом. Переливающийся яркими красками синтетический параплан расстелен на снегу. Аэролог, добровольный помощник, расставив ноги, дергает за шнур. Моторчик с ревом выпускает сизый дым, и параплан вспухает. Карстен делает несколько шагов, но купол неожиданно валится на бок, и движок останавливается. Нет, мотор, ни при чем, неправильно разложили купол. Вот он вновь расправлен, взревывает моторчик, и Карстен как-то неожиданно для нас всех с легкостью уходит вверх.

Невиданное здесь доселе летательное средство кружит с рокотом над домиками обсерватории имени Кренкеля, заставляя выскакивать из домов его обитателей. Карстен снижается над островом, в несколько минут перемахивает широченный пролив и оказывается где-то у острова Винера. Потом возвращается. Я бегу к айсбергам, застывшим в полукилометре от берега. Наверное, Карстен, как фотограф, меня сейчас понимает. Там можно сделать очень эффектные снимки!

Он снижается, словно на санках с горки — едва не касается ногами снега, и легкой птицей снова взмывает вверх. Разворачивается, пролетает над вершиной айсберга, потом вдоль его стены обходит сбоку...

Мотор внезапно смолкает, и Карстен, как на парашюте, валится едва ли не к моим ногам. Лежит на снегу и не встает. «Сними так, — объясняет он через переводчика. — Вроде меня сбил воздушный поток, и я упал». Мы смеемся: мол, западной публике нужен не просто снимок летящего немецкого параплана над айсбергами в проливе ЗФИ, а еще какая-то сенсация. Оказалось, что Карстен срочно приземлился, потому что отморозил кончики пальцев.

...Потом мы летели с Чуковы м на вертолете и смотрели через иллюминатор на проплывавшие внизу ледяные поля. Попалось поле, все до горизонта покрытое, как шерстяным ворсом, грядами торосов.

— Ну как, скажи, — пытал я Чукова, — идти на лыжах вот по такому льду? И не только идти, но и тащить за собой санки?

— А так, — отвечал он, как-то обреченно усмехнувшись. — Сожмешь зубы и идешь...

В.Орлов, наш спец. корр. / Фото автора Земля Франца-Иосифа

Зрячее сердце

Продолжение. Начало см. в № 9/91