Вокруг Света 1991 № 07 (2610) - [14]

— Думаешь, подойдет или...— Анатолий подает мне так и не испытанную ракетницу.

— Конечно, не сомневайся. Представь, что в этом мрачном углу никто по своей воле, вот как мы, не прохлаждается. Разве не любопытно, имея исправно дымящий движок, узнать, что за одинокий парус белеет при полном безветрии? И потом, Акиньшин-сан (так его величают коллеги по работе из Японии), не забывай, что все плавающие здесь - внештатные пограничники. Ей-богу, нам не хватает красного солнышка на белом парусе. Вот тогда уж точно мимо не пройдут.

— Ну, посмотрим. — Анатолий как бы устраняется от спора и передает мне полномочия. Суденышко, посланное нам «скорым помощником», оказывается сейнером из Николаевска-на-Амуре. Некто в велюровой шляпе стоит на палубе у среза кормового трюма. Сейнер не только чадит, но и грохочет. Да это капитан? Я не потерял нюха, чтобы не отличить от прочих такую фигуру. Приветствую поднятой рукой, второй показываю конец капронового троса. Человек в шляпе кивает.

— Подгребаем к корме. — Настал черед и мне покомандовать.

Потягиваемся, я прыгаю за борт, закрепляю наш буксирный трос. Капитан дает знак кому-то на мостик. Из трубы выкидывается шапка дыма, и бурун за кормой отбрасывает тримаран на всю длину буксирного конца.

В ходовой рубке я травлю капитану Вадиму Николаевичу Зайцеву про нашу молитву. Капитан смеется.

— Вы видели наш флаг?

— Так, обрывок же какой-то...

— Ну и я говорю, а вот мой старпом утверждает: менять флаг во время кампании — дурной знак. Считайте, вера в предрассудки и божий промысел где-то пересекаются. Без двигателя здесь делать нечего, а если уж парусник, то такой, который с течением справится... А на Шантарах мы будем завтра.

Окончание следует

Василий Галенко, спец. корр. «Вокруг света», штурман дальнего плавания / Фото Анатолия Акиньшина

Умка - зверь свирепый

В Арктике стояла полярная ночь, оставалось несколько дней до встречи Нового года. Вот почему так спешил сюда наш Ан-74, он вез группу артистов и журналистов. Мы летели из Москвы.

Рейс обещал быть веселым, планы большими; поначалу было именно так. Но — непогода! Разбесновавшиеся над континентом циклоны заставили уважить старушку-стихию, и нам пришлось приземлиться на острове Средний. Крохотном, плоском, как блин, островке архипелага Северной Земли.

Крепчайший мороз с ветром сразу заставил заплясать и артистов, и журналистов. Спрятаться было некуда. А тут еще грозное предупреждение: от самолета далеко не отходить. Опасно, могут быть медведи!

— Белые медведи? Милые умки, разве они могут быть опасными? — на полном серьезе спросила одна артистка, должно быть, знавшая этих зверей по мультфильмам.

— Вполне,— ответил авиамеханик с заиндевелой бородой. —Не так давно тут погиб у нас один. Медведь ему весь живот выел.

— Что за дикий бандитизм,— вскричал громко, как и полагается юмористам, Михаил Жванецкий.— Нет, живот не отдам. Скорее в машину. Братцы, крепче держите свои животы.

Но шутки на этот раз не получилось. Как раз до вылета редактор вручил мне газету: «Читай, опять твои любимые!» Белый медведь, рассказывалось в газете, гонялся за рыбаками на Чукотке. Лез через окно в дом, не обращал внимания на выстрелы и крики. Заканчивалась статья примерно так: «В связи с тем, что случаи разбойного поведения владык Арктики участились, нужно что-то предпринимать». Каюсь, был за мной грех, ратовал я за спасение белых медведей. Проведя несколько самых лучших своих лет в Заполярье, на отдаленных высокоширотных островах, проникся я особым чувством любви к необычной северной природе. Где только мог — на страницах печати, на выступлениях во время устных выпусков журнала — призывал спасать занесенного на страницы Красной книги белого реликта Севера. Нельзя допустить, повторял я вслед за учеными, чтобы белый медведь был уничтожен в угоду кучке любителей устилать полы своих квартир медвежьми шкурами. «Не стрелять!» — искренне призывал я всех жителей Арктики. А что же мне сказать им теперь?..

— Где, когда? — настороженно переспросил я механика, едва мы вошли в гостиницу аэропорта. Надо сказать, что гостиница, как и весь этот остров, является своего рода перевалочной базой для многих экспедиций, так что все новости стекаются только сюда, отсюда они и разносятся.

— На острове Голомянный все это произошло. Тут неподалеку, километров восемнадцать. Медведя-то вроде там видели утром. Стрелять нельзя, штраф семьсот рублей. Но медведь не просто ходил, он выслеживал! Да потом и напал! И что интересно получается,— повернул авиамеханик,— решив, раз уж собралась пресса, до конца высказаться.— За убийство медведя, значит, семьсот рублей. А родственникам погибшего компенсация — пятьсот! Жизнь человеческая у нас, выходит, дешевле медвежьей.

Эта тема очень взволновала нашу группу, но вдаваться в дебаты я не стал, предоставив такую возможность журналистам иного профиля. Отыскав себе попутчика в лице представителя полярных станций, сопровождавшего артистов, я уговорил его выпросить ненадолго вездеход, и вскоре мы, валясь, как пьяные, со скамеек на ухабах, катили в промороженном кузове этой адски грохочущей машины на остров Голомянный.