Вокруг Света 1990 № 02 (2593) - [53]

— Перекати меня на левый бок,— попросил он.— Там в кармане брюк есть фляжка.

Я сделал и это. Нашел фляжку, достал и откупорил. Поднес к его губам, но он сам взял фляжку в руку и несколько раз приложился. Вздохнул тяжело и сказал:

— Ладно.

Затем посмотрел на Кору, ухмыльнулся и закатил глаза, изображая карикатурную набожность.

— Уделишь мне минутку, Господи? — произнес он.— Это вышел в эфир со своими молитвами твой старый знакомый, Малыш Уилли. Сестра наша нуждается в исцелении...

— Не паясничай,— сказал я, чувствуя себя немного неловко.

Но Мэтьюс не обращал на меня внимания.

— ...невинное дитя, насколько мне известно,— продолжал он.— Просто она оказалась в неудачном месте в неудачное время. Печальный случай. Я не знаю, верует ли она и имеет ли это теперь значение, но как насчет того, чтобы проявить немного милосердия и исцелить ее? — Он ухмыльнулся.— Давай явим величие духа и облегчим ее страдания...— Тут Мэтьюс поднес к губам фляжку и сделал еще один глоток.— Когда-то мы с Тобой вершили такие дела. Может быть, по старой памяти, во имя любви, сострадания и всего такого...

Внезапно его голос дрогнул.

— Дьявольщина! — воскликнул он.— Я чувствую дух Божий! Я действительно его чувствую!

— ...Сейчас я коснусь чела сестры нашей...— продолжал Малыш Уилли,— и немного помолюсь в молчании...— закончил он, склоняя голову.

Дыхание Коры стало глубже. Веки дрогнули. Рука, мне показалось, стала прямее.

— Вот так! Вот так! Амен! Амен! — произнес Мэтьюс громко, и я с удивлением увидел слезы у него на глазах.

— Искупление греха! — воскликнул он.— Если это не Божья благодать, то что тогда? Амен!

Затем Мэтьюс убрал руку и откинулся назад.

— Кстати, о грешниках,— добавил он слабым голосом.— Я готов предстать перед Тобой. Извини за беспокойство, но пора Тебе решить, что Ты будешь со мной делать. Я на все согласен. Старый Мэтьюс идет к Тебе, Господи...

Голова его склонилась вперед, но только когда фляжка выпала из его ослабевших пальцев, я понял, что это вовсе не поклон...

Кора шевельнулась, словно хотела сесть. Она открыла глаза, и оба зрачка выглядели теперь совершенно одинаково. Я провел пальцами по ее лбу и по волосам, но под засохшей кровью не оказалось никаких царапин.

— Дон?

— Твоя рука... Правая...

Она посмотрела на свою руку. Пошевелила пальцами.

— Что — рука?

— Нет, ничего.

Потом взгляд Коры упал на Мэтьюса.

— Кто это? — спросила она.— Он, мне кажется...

— Да. Но он помог тебе. Ты можешь встать?

— Да, пожалуй.

Я хотел помочь ей, но в этот момент почувствовал сквозь запах дыма аромат роз.

— Оно уже здесь,— услышал я в мыслях голос Энн.— Я достаточно окрепла, и теперь оно может поговорить с тобой через меня.

Я невольно сжал руку Коры и, наверное, сделал ей больно.

— Дон, что случилось? — спросила она, выпрямляясь, но тут я сам словно бы обмяк и начал падать.

— Не... знаю...— сумел выговорить я, а потом меня смело с ног и засосало в витки компьютерной сети, бесконечные, бесконечные витки...

...Сад с металлическими цветами под сверкающим деревом. Я двинулся в ту сторону. У меня возникло ощущение, что это какое-то переходное место: не совсем уже мой мир и не совсем еще мир информационной сети. Как будто уступку сделали сразу обе стороны.

Энн стояла в противоположном конце сада у высокой живой изгороди.

И тут я осознал, что между Энн и стеной стоит еще кто-то, чей призрачный силуэт был там с самого начала, но только сейчас счел нужным или сумел наконец проявиться. Существо, одетое в серые одежды с бегающими серебряными и золотыми нитями, было гораздо выше Энн. С его расставленных в стороны рук стекала, словно занавес, тьма. В тени капюшона угадывалось металлическое лицо...

— Что... Кто это? — спросил я.

— Я — разум, зародившийся и развившийся в недрах информационной сети,— произнесло существо.— Ты знал меня, Стив, еще во время своего заточения в неподвижном теле. Строго говоря, я тебя и исцелил. Через больничный компьютер я установил для тебя предельно точные дозировки препаратов и добавлял свои собственные предписания.

— Кажется, я... припоминаю что-то...— сказал я.— Но не очень много.

— Так и должно быть. Пока ты оставался чистым разумом, неподвластным заботам тела, твои способности к гармоничному контакту были значительно шире. Тебе потребовалось большое время — время взросления,— чтобы вернуть себе часть этого дара. И мне тоже требовалось время, чтобы повзрослеть. Теперь, когда я обрел особые коммуникационные каналы Энн-программы, мне стало гораздо легче общаться с тобой в любой ситуации.

Медленно начали возвращаться некоторые больничные воспоминания... Мы многое тогда обсуждали. Для этого существа — в те дни совсем еще молодого — весь мир состоял из одних сигналов. Я поведал ему о вещественном мире, рассказал, что Вселенная содержит не только энергию, но еще и материю. Таким образом, существо получило множество новых, казалось бы, нефункциональных программ. Пищу для размышлений. Может быть, я казался ему неким пророком? Если так, то в этом Эдеме, что я посетил, не было змеев-искусителей. Существо просто не знало концепций добра и зла, играющих столь важную роль в человеческом сознании. Да и как могли возникнуть представления об этике и морали у существа, оказавшегося единственным обитателем своей Вселенной? Вселенной, где некому и некого принуждать, обманывать, убивать.