Вокруг Света 1990 № 02 (2593) - [29]

Галиот был готов к отплытию. Но еще четыре дня не трогались в путь — Ипполит Степанов от имени всех заговорщиков писал «Объявление», в котором открыто говорилось о том зле, что принесла России императрица Екатерина, ее двор и ее фавориты. Это было политическое обвинение царицы от имени дворянства и простого народа, и оно было пострашнее присяги царевичу Павлу.

11 мая «Объявление» было оглашено для всех и подписано грамотными за себя и своих товарищей. Под этим документом нет только подписи Хрущова. Но это была не последняя его привилегия на камчатском берегу: утверждая, что галиот отправляется искать для жителей Камчатки свободные земли для счастливой жизни, Беньевский позволяет своему другу — якобы за долги взять с собой на галиот мужа и жену Паранчиных, камчадалов, бывших «ясашных плательщиков», а теперь холопов...

12 мая «Объявление» отправлено Екатерине. Думаю, что в тот момент, когда она читала сей документ, у нее не дрогнула бы рука подписать указ — несмотря на свое официальное материнское милосердие — четвертовать каждого, подписавшегося под ним.

В вину ей ставили смерть мужа Петра; отлучение от престола законного наследника Павла; разорительную войну в Польше; царскую монополию торговли вином и солью; то, что для воспитания незаконнорожденных детей вельмож даруются деревни, тогда как законные дети остаются без призрения; что народные депутаты, собранные со всей страны для изменения Уложения о законах Российской империи, были лишены царским наказом права предлагать свои проекты...

 

В тот же день утром галиот «Святой Петр» вышел в море и взял курс на Курильские острова. На его борту было ровно семьдесят человек. Из них пятеро вывезены насильно — семья Паранчиных и трое заложников: Измайлов, Зябликов, Судейкин.

И вот, когда беглецы подошли к шестнадцатому Курильскому острову Симуширу и остановились здесь для выпечки хлебов, четверо из этой пятерки образовали заговор против Беньевского. Заговорщики, пользуясь тем, что весь экипаж галиота находится на острове и судно фактически никто не охранял, решили тайно подойти к галиоту с моря на ялботе — благо Измайлову и Зябликову было поручено описать гавань, в которой стоял «Святой Петр», и нанести ее на карту,— забраться на судно, обрубить якорные канаты и вернуться в Большерецк за казаками. Яков Рудаков, на общую беду, решил вовлечь в заговор матроса Алексея Андреянова. Тот донес обо всем Беньевскому. Бейпоск приказал расстрелять заговорщиков, но потом изменил свое решение и устроил им публичное наказание кошками.

29 мая в 9 часов вечера галиот «Святой Петр» покинул остров, на берегу которого остались штурманский ученик с галиота «Святая Екатерина» Герасим Измайлов и камчадалы из Катановского острожка Алексей и Лукерья Паранчины. Благополучно пройдя Японское море, беглецы оказались в Японии, но, не встретив там особого привета, поспешили уйти от греха на Формозу — остров Тайвань.

Формоза была одним из тех райских уголков, о каком члены экипажа галиота не смели и мечтать. Но и райский уголок имел свою изнанку — морские пираты постоянно делали набеги на прибрежные селения, захватывали жителей в плен и продавали в рабство в те самые испанские владения, о которых мечтали многие на «Святом Петре».

Жители острова встретили русских очень хорошо. Это было 16 августа 1771 года. Помогли ввести судно в удобную для стоянки гавань. Оказалось, что название острова в переводе с португальского — «Прекрасный». На следующее утро туземцы привезли на галиот ананасы, кур, свиней, какой-то напиток вроде молока, сделанный из пшена. Началась торговля. На иглы, шелк, лоскутья шелковых материй, ленточки русские выменивали продукты, поражаясь их дешевизне. «Вот где бы пожить»,— думал, наверное, каждый из них.

Но в тот же день, пополудни, случилась беда. Беньевский приказал отправить на берег ялбот и запастись питьевой водой. Сначала отправили одну партию людей на берег, затем вернулись за второй. Туземцы приняли все это за подготовку к нападению на селение. И потому напали первые, убив и ранив несколько человек. Вот когда раскрылся характер предводителя беглецов во всей своей красе. Да и каждый из членов экипажа показал, на что он способен под началом Бейпоска.

Мимо галиота в тот недобрый час проходила лодка с туземцами. «Огонь!» — приказал Бейпоск, и дружный залп заглушил пение райских птиц, а пороховая гарь смешалась с ароматом чудесных цветов и диковинных растений. Пятеро из семи туземцев были убиты, двое тяжелораненых кое-как догребли до берега. «Вперед!» — раздался очередной клич предводителя, и перегруженный ялбот медленно, как черепаха, пополз от галиота к берегу. «Кровь за кровь! Смерть за смерть!» — орали промышленники и казаки, мореходы и бывшие дворцовые заговорщики, добивая раненых, разбивая морские лодки туземцев на берегу. Но в глубь острова они заходить не рискнули. 20 августа Бейпоск приказал спалить селение туземцев. Когда пламя, пожирающее крытые сухой травой жилища туземцев, взметнулось к небу, ударили корабельные пушки. А на следующий день галиот покинул прекрасный остров и ушел за горизонт. Доволен остался только Беньевский, и никто еще не подозревал, какой план вынашивает он втайне от всех. Даже от своего друга Хрущова.