Вокруг Света 1989 № 07 (2586) - [25]

— Попутал твоего мальца нечистый! — говорили они моему деду.— Видишь, как денно-нощно сидит с книжками, не ест, не пьет... Все вопросы спрашивает! Неча дозволять!

...Целыми днями ходил отец по окрестностям, наблюдая бабочек и полевых мышей, травы. И вот летом 1882 года, он, будучи девятнадцатилетним юношей, однажды под вечер забрел незаметно для себя на усадьбу Пржевальского в Слободе, в которой будущий путешественник работал в конторе винокуренного завода. В это время надвинулась гроза и первые струи дождя хлестнули по лицу. Отец увидел поблизости маленький домик, подошел к нему и постучал. Дверь открылась. Представительный, просто одетый мужчина стоял на пороге. Пригласив войти, он стал расспрашивать: кто такой? откуда? зачем забрел сюда?

Кратко поначалу прозвучал ответ:

— Я сын крестьянина, местного гуртовщика.

— А ты чем занимаешься?

Вопрос на мгновение смутил моего отца, но серые глаза незнакомца были так добры и смотрели с таким нескрываемым интересом, что сначала робко, а потом все смелее он стал рассказывать о своей жизни, а главное — о желании учиться, много знать и видеть, чтобы в поисках ответов найти разъяснение сложным вопросам...

Пылкий рассказ юноши поразил человека, которого звали Николай Михайлович Пржевальский.

С этой поры каждый свободный день отец посещал Пржевальского. Иногда ему казалось, что все это всего лишь чудесный сон и однажды он проснется, и все... Но это была прекрасная действительность: опытный учитель уже оценил способности своего ученика. И перед моим отцом, будущим исследователем, открылся широкий горизонт познания...»

Вот так случилось, что Николай Михайлович принял горячее участие в судьбе молодого Козлова, став его «великим учителем». Это он сделал все необходимое, чтобы подготовить юношу к сдаче экзаменов за полный курс реального училища, это он хлопотал о зачислении Козлова вольноопределяющимся в полк, потому как для включения его в четвертую экспедицию Пржевальского в Центральную Азию необходим был статус военного человека. И следует отдать должное выбору Николая Михайловича: зерно упало на благодатную и весьма благодарную почву.

Как прекрасный дар воспринял Кизо в наследие от своего любимого Пшевика (Кизо и Пшевик — уменьшительные имена, которыми впоследствии называли друг друга Н. М. Пржевальский и П. К. Козлов.) не только искреннюю любовь к природе, познанию в ней непознанного, но и неиссякаемую страсть к разгадке тайн обширных центральноазиатских территорий, в том числе и далекого Тибета. Достижение его столицы Лхасы стало прекрасной мечтой Козлова на всю жизнь.

Стремление русских путешественников в заоблачные выси Тибета можно понять. Тибет представлял для ученых России громадный интерес в географическом, естественном и этнографическом отношениях. Но для изучения всех его сторон необходимо было завязать дружеские отношения с Лхасой, которая всячески тому противилась.

В 1880 году примерно в 300 километрах от Лхасы экспедиция Н. М. Пржевальского, впервые так близко подойдя к заветному городу, была вынуждена от тибетской деревни Напчу вернуться назад. «Трудно описать,— горевал Пржевальский,— с каким грустным чувством повернул я в обратный путь! Но, видно, такая моя судьба! Пусть другой, более счастливый путешественник, докончит не доконченное мною в Азии. С моей же стороны сделано все, что возможно было сделать».

Как данное ему завещание принял эти слова учителя Козлов. Пройдет не так много времени, и в своей книге, посвященной «моему любимому Пшевику», молодой путешественник запишет: «Моя одна заветная мечта, унаследованная от моего незабвенного учителя Н. М. Пржевальского — увидеть далай-ламу,— исполнилась. Надо надеяться, что поддержанный доверием Русского Географического общества, я увижу и столицу Тибета — Лхасу».

Зная, что прежним русским экспедициям, в том числе и руководимой им самим в 1899—1901 годах, лхасское правительство запрещало даже проходить по территории собственно Тибета «в силу основных древних законов и заветов лхасских, законов, обязывающих всех и каждого из тибетцев свято охранять Буда-лху (Буда-лха — резиденция далай-ламы в Лхасе, состоящая из дворцов и кумирен, расположена на невысокой горе.) от посещения чужеземцев». И тот, кто пытался нарушить священные законы, платил за это жизнью. Так случилось в 1893 году с известным французским путешественником Дютрейль де Рэнсом. А спустя несколько лет Козлову станет известно и о смерти ехавшего через Сычуань молодого английского путешественника Брука, погибшего в землях южных тибетцев племени «лоло», или «носу», или «людей черной крови» — самого воинственного народа. Лишь только представителю России Г. Ц. Цибикову, буряту по происхождению, удалось 10 сентября 1901 года войти в Лхасу под видом паломника. Однако подобный вариант для Козлова был невозможен. И он решает получить соизволение на въезд в Лхасу самого буддийского владыки. Однако происшедшие незадолго до этого события не позволили осуществить задуманное.

Англичане, мечтавшие подчинить себе Тибет, совершили открытое вооруженное нападение на Лхасу. 25 июля 1904 года английская военная экспедиция полковника Ионгхезбенда вошла в собственно Тибет. К ночи авангард ее появился в долине реки Брахмапутры, неподалеку от притока Джичу, в долине которого и расположена Лхаса. Узнав об этом, далай-лама XIII перерождения Агван-лобсан-тубдань-чжямцо (Сохранена орфография П. К. Козлова.) тайно покинул свою столицу и последовал в Ургу (Старое название Улан-Батора.). А в это время, несмотря на сопротивление местного населения, британские войска вступили в Лхасу. Командующий экспедиционным отрядом силой заставил тибетских сановников заключить «Лхасский договор», который и был подписан 7 сентября 1904 года. Юридической силы он не имел, так как сановники не располагали такими полномочиями от центральных властей Китая и не было согласия на это местных тибетских властей. Однако англичан это не смущало. Договор запрещал допуск на территорию Тибета представителей каких-либо других держав при отсутствии согласия на то британского правительства. Более того, в развитие договора 6 ноября того же года было заключено Соглашение, по которому Великобритания могла направить в Тибет своих политических и торговых агентов для их постоянного там пребывания.