Вокруг Света 1988 № 09 (2576) - [43]

Но надо было наконец хотя бы попытаться выяснить, кто скрывается за лешими и домовыми!

Отправляясь в путь в 1987 году на встречу с реликтовым гоминоидом по кличке Меченый, я еще и еще раз мысленно представляла себе, с чем могу столкнуться в далеком кедровом бору.

Мой информатор Владимир Вейкин из народа манси. Как и все его предки — таежник, отслужил в армии, получил среднее образование, шофер и механик. И он и семья его далеки от религиозных верований. Вот что он рассказал.

— Есть у нас избушка, служащая и зимовьем и летовьем, километрах в семидесяти от ближайшего жилья. Поставил ее мой дед когда-то невдалеке от своего прежнего селения, теперь уже давно оставленного людьми. Лет сорок назад, стало быть, где-то в конце войны, дед заметил, что в августе, по ночам, а чаще всего к рассвету, кто-то подходит к жилью. Потом уже и дед и отец хорошо узнали этого, потому как не раз наблюдали из окна за ним, бродящим неприкаянно вокруг избы. О н оказался меченым, от кисти до локтя левая рука была покрыта белой шерстью. Подходил к избушке и каждый раз постукивал в окно короткими двойными или тройными ударами. В 85-м году его видели дважды (как потом оказалось по прошествии еще года — трижды.— М. Б.) Видел его и я. Нет, лешим мы его никогда не называли. Думаю, что это и есть предмет Вашего поиска. Приезжайте. Недоверие вмиг рассеется...

Меченый пришел на рассвете в первую же ночь нашего пребывания в зимовье.

 

Мы вышли на его призывно-предупреждающий стук в окно... И... оказались в пяти метрах от него — как он там называется, снежный ли человек, реликтовый ли гоминоид, вековечный леший или еще как... Он был огромный, волосатый и красноглазый. Не было даже намека на рудимент хвоста, ни бугорка рогов и никаких там копыт. По образу и подобию сравнить можно только с человеком. Все в нем гармонично и пропорционально, все свидетельствует о силе, ибо мышцы угадываются даже под шерстью. Посадка головы — особая — как бы глубоко внутри шейных мышц. Огромные кисти рук и ступни ног заставили вспомнить, что он вечный скиталец и землемер, выворачиватель деревьев с корнем, швырятель камнями малыми и весом, быть может, с полтонны. Никаких аналогий с медведем или обезьяной: у первого рыло, короткие ноги, расхлябанная фигура, вторая — шарж на Меченого.

Целую минуту (бесконечно долгую!) мы рассматривали друг друга. Об ощущениях говорить не приходится. Нет, даже он не остался безразличным: когда встретились наши взгляды, произнес, не размыкая губ: «Кхе». Этот звук можно сравнить лишь с нервической прочисткой горла...

Истекла минута. Из-за дома с громким лаем вывалился щенок по кличке Бокс. Он в несколько бросков-катков достиг нашей троицы и дико завизжал от страха и желания защитить нас. Меченый бросил как бы оценивающий ситуацию взгляд, отставил правую ногу, сделал шаг за дерево, и больше мы его не видели.

— Э-эх! — сказал позже отец Володи.— Нынче-то он уже, видать, не объявится, а то и вовсе дорогу забудет!

Но по всему видать, Меченый объявился в сезоне восемьдесят седьмого года еще раз. Его никто не видел. Просто мы в лесу нашли Бокса, разорванного от хвоста до ключиц. Ни одно животное этого бы сделать не могло. Тут нужны руки. Человек? Не смог бы. Слишком большая сила требуется для такой экзекуции. Боксу уже исполнилось пять месяцев. Владимир, осмотрев характер повреждений, уверенно сказал, что это работа Меченого.

Меня устраивает даже такая на первый взгляд нерезультативная встреча. Потому что Меченый — снежный, реликтовый, лесовой — для меня уже никакая не вера или капризное высокомерное неверие в чужие истории, а реальный зоологический объект. Он был и не испортил нашей встречи ничем мистическим, умением подавать себя сугубо таинственно или вызывать у людей почти что необратимые физиологические процессы и психологические реакции. Он как бы сам вызвал нас, был деликатен. И тогда мы увидели самую реалистичную особь из всех, сведения о которых дошли, по крайней мере, до меня. Иногда даже думается, до обидного реалистичную. Будем надеяться, что это к лучшему.

Л. Богословская. Самое поразительное для меня во внешнем облике этого существа — огромная масса мышц или жира (?) над плечевым поясом. Шеи нет, голова всажена в этот своеобразный горб, поднимающийся до уровня глаз. Он очень напоминает горбы мамонтов и бизонов. Этот характерный признак всегда присутствует даже в самых беглых наскальных изображениях зверей, на которых охотился первобытный охотник.

Придумать такую яркую деталь, мне кажется, невозможно. Взять ее из наскальных портретов древних людей тоже нельзя — там их просто нет. Первобытные охотники изображали самих себя, а не непонятное, не похожее на них существо.

Г. Донец. Мы не вдруг поверили в такой рассказ одного из свидетелей: «Нагорной площадкой, заросшей багульником, я вышел к откосу, падающему в овраг. От овражной тени, такой густой, черно-синей, повеяло на душу холодком. День ясный, солнечное утро, а у меня вдруг лопатки свело от беспричинного страха. Я круто развернулся и пошел обратно. И — он! Идет навстречу. Ведь не отвернул, не бросился от меня. Мелькает за ветками багульника, на меня не смотрит. Сколько было шагов до него, когда разминулись? Ну, не больше дюжины. Потому что даже длинненькие редкие волоски разглядел у него на бороде и под щекой. Волос на голове — коротенький, подобие мальчишеского ершика, торчащего впереди. Уши не очень выражены, как-то не бросились в глаза. Спина — ровная, как струна. А голова показалась не колуном, а — круглой... И лицо, хоть обрамлено волосами,— удивительно розовое, светлое. Ростом — не гигант, возможно — молодой».