Вокруг Света 1988 № 09 (2576) - [41]

М. Быкова. Предположим, что реликтовый гоминоид все же дожил до наших дней. Это означает, что он сопутствовал человеку в течение всей его истории. Не будем заниматься бесполезным делом — гадать, к какой ветви на древе приматов принадлежит эта группа человекообразных и в каком месте эта ветвь ушла в сторону от нашей человеческой родословной. Пока не появится несколько объектов, к которым можно будет приблизиться — да не один раз,— до тех пор разговор будет оставаться беспредметным.

А между тем, со времени пещерных страхов и до наших дней образ человекоподобного существа проходит сквозь толщу самых разных культур. Только далеко не всегда он воспринимается впрямую, а точнее — почти никогда.

Б. Ф. Поршнев (из книги «Борьба за троглодитов»).«Баварский солдат Иоганн Шильтбергер в конце XIV века попал в плен к туркам, его переправили к Тимуру, оттуда в подарок ордынскому хану Едигею. Все-таки в 1427 году Шильтбергер вернулся домой и написал «Книгу путешествий». В ней упоминается и о том, что на горном хребте Арбусс (восточная оконечность Тянь-Шаня) «живут дикие люди, не имеющие постоянных жилищ, тело же их, за исключением рук и лица, покрыто волосами; они скитаются в горах наподобие других животных, питаются листьями, травой и чем придется. Владетель упомянутой страны подарил хану двоих диких людей — мужчину и женщину, которых поймал в горах, а также трех диких лошадей, живущих у этих гор, величиной с осла». Шильтбергер подчеркивает, что все видел своими глазами.

Начальник цеха московского завода Г. Н. Колпашников в 1937 году воевал в восточной части Монголии, у реки Халхин-Гол. Ночью его вызвали в соседнее подразделение: часовые заметили два силуэта, спускающиеся по гребню горы и, полагая, что это вражеские разведчики, после окрика наповал застрелили обоих, а оказалось, что они убили существ, похожих на обезьян. Прибыв на рассвете на броневике к месту происшествия, Г. Н. Колпашников, по его словам, «почувствовал некоторую неловкость, что убиты не враги, а два животных странного вида». Подозванный монгольским переводчиком старик монгол подтвердил: такие дикие люди здесь в горах водятся. Подойти близко к трупам старик боялся. Колпашников запомнил, что убитые были примерно человеческого роста, тело неравномерно покрыто рыже-бурой шерстью — местами проступала кожа. Запомнились густые длинные брови и волосы, закрывающие лоб. Лицо, говорит Колпашников, было похоже на «очень грубое человеческое лицо».

Как выяснилось, позже и другие офицеры осмотрели останки этих существ. Но в разгар боев отправить их на исследование просто не было возможности.

Замечательный русский натуралист Н. А. Банков, написавший превосходные, исполненные тонкой наблюдательности книги о жизни природы, упомянул и о таком случае. В 1914 году в горных лесах Южной Маньчжурии, глубоко в тайге зверопромышленник Бобошин завел его показать диковину в хижину охотника по имени Фу Цай. Последний пользовался помощью странного существа, которое вполне прижилось в его фанзе. Ему дали человеческое имя Лан Жень. В силки и ловушки, расставленные Фу Цаем, он был приучен с необъяснимой ловкостью загонять птицу и зверя. По немногим признакам — сутулость, волосатость, бессловесность — мы сразу узнаем в описании Н. А. Байкова нашего «подопечного», хотя этот одомашненный экземпляр, малорослый, на вид лет за сорок, был одет в какие-то лохмотья. «На голове у него спутанные и всклокоченные волосы образовали шапку. Лицо его, красно-бурого цвета, напоминало морду хищного зверя, сходство это еще усиливалось открытым большим ртом, в глубине которого сверкали ряды крепких зубов с острыми выдающимися клыками. Увидев нас, он присел, опустив свои длинные волосатые руки с крючковатыми пальцами до полу, и замычал каким-то диким звериным голосом. Дикие, почти безумные глаза его горели в темноте как у волка».

...Ночью Байков был разбужен Бобошиным и они осторожно вышли вслед за выскользнувшим из фанзы Лан Женем. Луна озаряла тайгу и заснеженные горы. Притаившись в тени навеса, они наблюдали присевшего на корточки под кедром и поднявшего голову Лан Женя, который начал выть, подражая в точности протяжному вою красного волка. При этом он вытягивал нижнюю челюсть и по мере понижения звука опускал голову почти до земли, совсем так, как это делают волки...»

М. Быкова. Вспомните сказку С. Аксакова «Аленький цветочек». Купец забрался в лесные дебри, и вдруг «...вырос как будто из земли перед купцом зверь не зверь, человек не человек, а так, какое-то чудище, страшное и мохнатое, и заревел он голосом диким... У честного купца от страха зуб на зуб не приходил... Раздался в лесу хохот, словно гром загремел...»

И откуда только почерпнут этот заморский образ?

Крупный русский бытописатель и знаток природы П. И. Мельников (А. Печерский), рисуя ветлужские и вятские леса второй половины XIX века, места между реками Унжей и Вяткой, берега притоков левого берега Волги — Линды, Керженца, Ветлуги, Кокшаги, пишет: «Зимой крещеному человеку в лесу окаянного нечего бояться. С Никитина дня вся лесная нечисть мертвым сном засыпает: и водяник, и болотняник, и бесовские красавицы чарус и омутов — все до единого сгинут, и становится тогда в лесах чисто... Спит окаянная сила до самого вешнего Никиты (5 сентября, весенний — 3 апреля), а с ней заодно засыпают и гады земные... Леший бурлит до Ерофеева дня (4 октября), тут ему на глаза не попадайся: бесится косматый, неохота ему спать ложиться, рыщет по лесу, ломит деревья, гоняет зверей, но как только Ерофей-Офеня (4 октября) по башке лесиной его стукнет... окаянный спит до Василия парийского, как весна землю парить начнет (12 апреля)».