Вокруг Света 1988 № 03 (2570) - [7]

Взять, например, Кольцевой бульвар. Несмотря на свое название, он опоясывает центральную часть столицы лишь полукольцом, ибо, словно радуга, упирается обоими концами в многокилометровую набережную, которая, как и во многих других приморских городах Западной Африки, называется звучно — Марина. Так вот еще относительно недавно за бульваром начинались городские окраины. Потом естественной границей Ломе стала лагуна, пролегающая здесь в двух километрах от океана вдоль всего побережья. Наконец, город, чье население приближается к тремстам тысячам человек, перебрался и через нее, а затем и за проложенную параллельно лагуне кольцевую дорогу.

Но ведь можно выстраивать матрешек и в обратном порядке. Поэтому начнем с самой малой — с той убогой рыбацкой деревушки, которую увидели на горизонте португальские мореходы Жуан ди Сантарем и Педру Эшкобар, чьи каравеллы появились у этих берегов в конце XV века.

Земля встретила пришельцев неприветливо. И позднее отсутствие естественных гаваней, двойная линия необычно сильного прибоя и воинственный нрав местных жителей долго еще отпугивали европейцев. Однако примерно с 1530 года работорговля начала опустошать и этот участок побережья Гвинейского залива, прозванный тогда из-за доступной цены «товара» Невольничьим берегом. С тех пор кто только не бросал здесь якоря: англичане, французы, датчане, голландцы, бранденбуржцы... Среди них были работорговцы и пираты, коммерсанты и государственные чиновники, офицеры и миссионеры.

К середине прошлого века часть претендентов выбыла из игры, и главными участниками спора за право грабить местные народы стали англичане, закрепившиеся в форте Эльмина на Золотом Берегу (так раньше называлась Республика Гана), и французы, которые сделали своим опорным пунктом Видах — город, расположенный в нескольких десятках километров к востоку от нынешней тоголезско-бенинской границы.

В начале июля 1884 года у берегов страны появляется немецкая канонерка «Мёве», имеющая на борту известного исследователя Центральной Африки Густава Нахтигаля, специального посланника канцлера Бисмарка. Эти два звучащих так буколически имени — корабля и человека («мёве» в переводе с немецкого означает «чайка», а «нахтигаль» — «соловей») — лежат в основе событий, в результате которых страна получила свое нынешнее имя — Того. Кстати, оно тоже весьма поэтично — поскольку означает на местном наречии «на берегу воды».

Крошечный городок Того (ныне Тоговиль) действительно расположен на берегу озера. Именно здесь 5 июля 1884 года Нахтигаль подписал с местным королем Млапой III договор о германском протекторате. Так на карте Западной Африки появилось «владение Того», чьим административным центром стала сначала Багида, а с 1897 года — Ломе.

Как и все колониальные столицы, Ломе начинался с поставленных на берегу океана торговых лавок и складов, окруженных полусотней хижин «туземцев». Но потом, словно какой-нибудь городок на Диком Западе, он обзавелся и другими атрибутами цивилизации: церковью, тюрьмой, вокзалом, кладбищем.

Исторический центр тоголезской столицы, та самая маленькая «матрешка», вокруг которой стал наслаиваться город,— это всего лишь полудюжина пересекающихся узких улиц. На них еще кое-где сохранились прочные, под красной черепицей дома, в чьей архитектуре отчетливо просматривается немецкая традиция. Так же традиционен и острошпильный готический собор, до недавнего времени бывший самым высоким в городе зданием — на его двух башнях по ночам даже зажигали красные предупредительные огни. Несмотря на свое главенствующее положение, собор не стал центральной точкой Ломе. И хотя, как и повсюду, отсчет расстояний здесь ведется от главного почтамта, подлинным центром города был и остается рынок. Именно от него начинаются все пути-дороги страны.

Пухлые ручки «мама-бенц»

Столичный рынок расположен тут же, рядом с собором. И море торгового гвалта, зазывных выкриков, пестрых красок и острых запахов со всех сторон окружает этот чопорный островок благочестия и смирения. Так было всегда, и даже построенное лет двадцать назад трехэтажное здание крытого рынка не смогло вобрать в себя бьющую через край коммерческую деятельность города.

Слева, на первом этаже, здесь представлено все, чем может накормить человека щедрая местная природа. Кукуруза, маниок из Таблигбо и Вогана, ямс и авокадо из района Плато, пальмовое масло из Цевие, помидоры с севера и овощи из-под Кпаличе и фрукты, фрукты, фрукты. Правое крыло отведено для торговцев мясом и рыбой. Устрашающего вида мясники, разложив под рукой, словно хирурги, острые тесаки и ножи, зазывают покупателей, звонко шлепают ладонями по оковалкам мяса, отгоняют бумажными веерами от товара жужжащих мух. Тяжелый сладковатый дух свежей крови перебивают пряные запахи океана — серебряными рядами лежит на лотках пересыпанная битым льдом рыба, грозно шевеля бессильными клешнями, ворочаются лангусты, разноцветной галькой рассыпаны в тазах с морской водой ракушки и устрицы.

Нюх поднявшегося на второй и третий этажи посетителя не потревожат аппетитные (а порой, наоборот!) запахи провианта. Здесь торгуют чашками и тарелками, парфюмерией, эмалированной посудой, скобяным товаром, но главное — тканями. Здесь царство «мама-бенц» — гладких, холеных, позванивающих золотом серег и браслетов матрон. Составной частью их прозвища не случайно стало название марки известных и весьма дорогих автомобилей — эти королевы торговли действительно разъезжают в «мерседесах».