Вокруг Света 1987 № 11 (2566) - [38]

— Не знали небось, что живете на границе Петербурга. В давние времена деревеньки стояли по берегам ерика, а из лесов выходили разбойники, пошаливали на дороге в Москву, грабили проезжих,— говорил он, бережно оглаживая выбоины на граните постамента.

Эти раны были памятью о блокадных годах: когда скульптурные группы Клодта сняли и упрятали в землю, на мост рухнула бомба, разметав тумбы с чугунными решетками и перилами, сея кругом осколочную смерть.

...Под мерный взмах весел и скрип уключин мы вспоминали рассказы своего учителя географии. Этот с конными скульптурами мост (он получил свое название от военной слободы, построенной подполковником Аничковым) был когда-то подъемным. При въезде на него стоял караульный дом — застава. Поздно вечером шлагбаум опускался, и пропускали лишь служивых людей, лекарей, знатных вельмож, но все должны были быть с фонарями — вместо пропуска. Гости плыли по узкому канальцу в гавань парадного двора Аничкова дворца.

На месте нынешней гранитной набережной была деревянная. Лишь в конце XVIII века стали облицовывать набережную камнем. Тысячи рабочих возились в болотине, забивая сваи и таская тяжеленные плиты. Однажды, не выдержав тягот, четыреста человек пошли к Зимнему дворцу с жалобой на подрядчика. Екатерина II челобитчиков не приняла и приказала посадить рабочих под караул. Так закончилась едва ли не первая в России стачка...

Сейчас ежегодно заботливо ремонтируют набережную, меняют старые плиты. У моста Ломоносова так тщательно восстановили, обвалившийся участок набережной, что он теперь выглядит лучше, чем прежде. Любят у нас в укор нынешнему хвалить прежние времена. А даже не все старые питерцы знают, что в середине прошлого века вовсю торговали с баржи на Фонтанке невской чистой водой — полкопейки за ведро. Такой была грязной Фонтанка. Теперь же для сточных вод провели коллектор — вода чище стала, снова рыбаки с удочками стоят у чугунной ограды.

К мосту Ломоносова мы подплывали словно к загадочному замку, что поднимается из речной глади. Его четыре гранитные башни-беседки будто режут волну гранями опорных колонн. Летят навстречу гиппокампы — фантастические крылатые кони с рыбьими хвостами, несущие на спинах фонари. И кажется, что тяжелые цепи, подвешенные между башнями, раскачиваются под ветром, издавая печальный звон...

Этот мост сохранился лучше, чем другие мосты Фонтанки. Поставленные по его концам новые обелиски с гиппокампами настолько связаны с архитектурой моста, что их часто приписывают первоначальному проекту. Мост этот считается редчайшим памятником архитектуры XVIII века, а для меня он — самый красивый, дорогой тем, что рядом — мой дом с тяжеловесной лепкой по фасаду, бывший доходный дом известного купца Елисеева. По этому мосту я бегал каждый день на работу в типографию «Лениздата», чьи окна светятся ночами в крайнем здании с колоннами на площади Ломоносова. Эта площадь — один из лучших ансамблей Карла Росси. А если пересечь площадь по набережной, то подойдешь к дому, где в квартире Л. Б. Красина в 1905 году под руководством В. И. Ленина состоялось совещание членов ЦК и ПК РСДРП о поддержке Московского вооруженного восстания. Что ни дом на Фонтанке, то памятник.

...Выйдя на невские просторы, мы гонялись за буксирами, цеплялись баграми за плоты, чтобы как можно дальше пройти против сильного течения. После таких лодочных гонок (когда-то, по повелению Петра Великого, катанья на Неве и каналах в воскресные дни открывались пушечным выстрелом) мы, мальчишки, любили рассматривать дворцы на набережной Фонтанки, которые на расстоянии с воды казались пышнее и величественнее. Петр I бесплатно раздавал под них пустующие земли и сам построил себе Летний дворец с «царским огородом» — Летним садом.

Особенно поражал воображение Инженерный замок, поднимавшийся за Летним садом мрачной красноватой громадой. Нам представлялся прежний Михайловский замок — цитадель, построенная Павлом II для сбережения своей особы. Но всего месяц с небольшим ему удалось прятаться за рвами с водой и вздыбленными подъемными мостами, пока не настигла смерть. В голове никак не укладывалось, что после этих событий здесь бывал Пушкин, что в Военно-Инженерном училище обучался Достоевский, а после Октябрьского восстания красногвардейцы подавляли здесь мятеж юнкеров.

Дальше находился любимый наш цирк, и был он на этом месте «всегда», как говорил нам Александр Федорович. Раньше здесь был цирк Шапито, но до этого, оказывается, размещался Слоновый двор, там и появился первый слон в Петербурге — подарок Петру I от персидского шаха. Каждый дом таил в себе неоткрытые, притягательные для нас истории: иногда забавные, а подчас романтические или даже героические.

Когда-то я пробегал мимо, не замечая обычный пятиэтажный дом № 25. Памятной доски на нем еще не было, да и затмевал его великолепный сосед с ореховыми и золотыми залами — особняк вельможи Нарышкина, где сейчас в Доме дружбы собираются зарубежные гости. Узнал я историю дома № 25 из тоненькой с пожелтевшими страницами книжечки довоенного издания, что посоветовала почитать старенькая библиотекарша в читальном зале для студентов. Этот филиал Публичной библиотеки размещался в строгом здании бывшего Екатерининского института, возведенного по проекту Дж. Кваренги. Кстати, строилось это здание года четыре, а вот в капитальном ремонте последнее время находилось намного дольше. Правда, сейчас отреставрированную половину библиотеки снова посещают читатели. Так вот — эти два здания как раз смотрели друг на друга через Фонтанку. Только дом № 25 по Фонтанке был построен раньше и куплен Е. Ф. Муравьевой, матерью известных декабристов.