Вокруг Света 1987 № 05 (2560) - [9]

— Поэтому у партизан ты и получил имя «Тиро Фихо» (Меткий стрелок(исп.).) ? — перебил Фернандо.

— Нет, это произошло гораздо позже, после одной операции. А сначала был просто неопытным новичком, над которым посмеивались старые компаньерос. Да и немудрено. Хотя в университете я активно работал в Союзе коммунистической молодежи — вел агитацию среди студентов и в рабочих кварталах, распространял партийную печать, вместе с другими охранял выступавших на митингах руководителей компартии,— для партизанской жизни этого оказалось слишком мало. Пришлось учиться буквально всему, даже такой простой вещи, как ходить по тропинкам. Дело в том, что местные крестьяне при ходьбе ставят ступни на одной линии и протаптывают узкий желоб. Без привычки ни за что быстро по нему не пройдешь — ноги заплетаются...

Разошлись мы за полночь, когда голос у Мигеля окончательно сел. На следующее утро еще до завтрака я постучался к Фернандо и попросил дать прослушать пленку с записью рассказа Мигеля о бое, принесшем ему славу сверхметкого стрелка...

Несмотря на сравнительную молодость, Лопес Кортес успел заслужить мрачную славу своей чудовищной жестокостью. Там, где действовал его «эскадрон смерти», потом находили изуродованные тела: язык вырезан, глаза выколоты, руки и ноги отрублены. На груди жертв аккуратная табличка: «Такая участь постигнет всех бунтовщиков. Смерть всем врагам свободы!» Эта жестокость и помогла ему сделать карьеру. После того как Кортес прошел курс обучения «тактике борьбы с терроризмом» в специальном центре ЦРУ в Батон-Руже, в штате Луизиана, он получил звание майора национальной гвардии. Именно ему поручили руководить операцией «Феникс» по образцу кампании террора, проводившейся ЦРУ в Южном Вьетнаме (В ходе слушаний в сенатской комиссии по иностранным делам конгресса США директор ЦРУ У. Колби сообщил, что в ходе операции «Феникс» было брошено за колючую проволоку 47 тысяч человек, а 20 587 расстреляны на месте. В действительности число жертв во много раз превышало официальные данные.).

— Наши разведчики сообщили, что свой временный штаб Кортес устроил в деревне Пенья Бланке, куда завтра к нему должен был прибыть американский советник. Обычно гринго старались без особой надобности не покидать столицы, где чувствовали себя более или менее в безопасности. Но тут был особый случай. Карателям удалось перехватить связную по имени Камила, шедшую к командованию партизанской зоны. Отправлять ее в Сан-Сальвадор чучос (Маленькие собаки — презрительная кличка солдат национальной гвардии.) посчитали рискованным: опасались попасть в засаду. В это время Фронт как раз начал большую операцию по блокированию дорог по всей стране. Поэтому по радио вызвали на помощь гринго, «специалиста по допросам», хваставшегося, что он может развязать язык даже немому.— Мигель старался быть бесстрастным, но голос нет-нет да выдавал его волнение.

— Наши бойцы давно охотились за Кортесом, но безрезультатно. Слишком он был осторожен. А тут представлялся подходящий момент, чтобы попытаться вызволить связную и заодно расквитаться с палачом.

На задание решили послать ударную группу из двадцати пяти человек, в основном молодых ребят, хорошо показавших себя в боях. Командиром назначили Ипсинто, тридцатилетнего рабочего-коммуниста с юга, из Сан-Мигеля. Он был в отряде с первых дней и за шесть лет так изучил район вулкана Гуасапа, что под носом у патрулей мог незаметно провести куда угодно. Меня включили в группу, потому что к этому времени я добыл себе снайперскую винтовку...

Когда вечером, у Фернандо, Мигель дошел до этого места, я сначала подумал, что ослышался, и переспросил. Нет, все точно: на задание отправилось двадцать пять бойцов ФНОФМ, хотя в деревне Пенья Бланко находилось больше двухсот карателей.

Группа вышла из лагеря на рассвете, когда ночной туман потянулся вверх, застилая белой дымкой зубчатые очертания гор. Ориентиром служила расчлененная глубокими ущельями массивная громада Гуасапы. Быстро миновав маленькие селения горцев — кампенсинос с карабкающимися по склонам полями кукурузы и бобов, жиденькая цепочка партизан ступила на тропинки-промоины, вьющиеся среди густого подлеска. Когда заросли горных агав сменились молочаем с красными фонариками цветов, сделали первый привал. Дальше лежала ничейная земля. И хотя чучос избегали появляться вблизи границы партизанской зоны, Ипсинто все же выслал вперед разведчиков. Замысел предстоящей операции строился на внезапности. Если их случайно засекут на подходе, она будет сорвана. Да и горстке партизан придется туго.

Через полчаса вернувшиеся разведчики доложили, что путь свободен. Строго выдерживая интервалы, чтобы сорвавшийся из-под ног камень не покалечил идущего впереди, партизаны начали спуск в заросшую лесом лощину у подошвы хребта, за которым лежала Пенья Бланко.

Лощина встретила их сплошной стеной колючих кустов, но пользоваться мачете Ипсинто запретил. Поэтому, пока добрались до прогалины под огромной нависавшей скалой, исцарапались до крови. Зеленый грот оказался настолько мал, что партизанам пришлось сгрудиться потеснее, чтобы всем хватило места на замшелых валунах. По лощине тянул ветер-сквознячок, ероша верхушки деревьев. Но вот к шелесту листьев добавилось чуть слышное шуршание, и на пятачке возник паренек с привязанной к голове на манер шляпы охапкой зеленых ветвей. Он о чем-то пошептался с Ипсинто, после чего командир махнул рукой, и пятеро партизан вслед за пареньком нырнули в упруго сомкнувшиеся за ними колючие заросли. Этим смельчакам предстояло едва ли не самое трудное — пробраться в деревню, чтобы, возможно, ценой собственной жизни освободить связную. Впрочем, бой есть бой. Всем придется смотреть смерти в лицо. Никто не знает, кому суждено вернуться в лагерь, а кому нет.