Вокруг Света 1987 № 01 (2556) - [36]

Обложив город с четырех сторон, королевские войска отрезали Смоленск от земли русской. Сигизмунд предложил воеводе Шеину сдаться. Тот ответил решительным отказом.

Разгневанный король пригрозил, что не оставит от Смоленска камня на камне...

Потянулись долгие и тревожные дни осады. Попытка взять город с ходу не удалась: огненный вал отбросил королевские войска на дальние подступы — ведь у смолян одних пушек было 170. Ничего не дал и обстрел города из пушек: ядра не пробивали толстые стены, а те, что залетали в крепость, жители тушили, набрасывая на них мокрые кожи. По приказу короля привезли из Риги тяжелые осадные пушки; пускали в ход стенобитные машины; закладывали петарды и взрывали в башнях ворота, но смоляне выбивали ворвавшихся, загораживали все бреши деревянными щитами, приваливали их камнями и землей. Тогда началась подземная война — то тут, то там делались подкопы под стеной, но под крепостью были «слухи» — подземные ходы,— и смоляне, зная, где ведет враг земляные работы, закладывали и взрывали поблизости пороховые заряды.

Без малого два года защищали смоляне свой город. Когда думаешь об этой обороне, то поражаешься мужеству земляков, из которых выжил лишь каждый десятый. Даже когда из Москвы последовал приказ сдаться, жители города не сложили оружие. Лишь летом 1611 года, узнав от перебежчиков о самом слабом месте в крепостной стене, враг сосредоточил там огонь артиллерии, и в широкий пролом хлынули войска... Кровопролитный бой завязался на улице Родницкой, которую жители потом переименовали в Резницкую. Оставшиеся в живых защитники заперлись в древнем соборе, и вдруг страшный взрыв потряс его стены. Польский военачальник в своих записках утверждал: взрывная волна была такой силы, что подняла в воздух всадников вместе с конями. То были взорваны пороховые погреба на Соборной горе...

Но скоро Смоленск вновь возвратился в семью русских городов. Широкий пролом, где прежде была Годуновская башня с прилегающими к ней пряслами, засыпали землей. Этот рукотворный холм стали называть королевским валом или бастионом. Через двести лет, когда к городу подошли войска Наполеона, на этом валу стояли русские пушки. Все попытки французов ворваться в город со стороны королевского бастиона оказались тщетны. Жарко было и у Молоховских ворот, где русскими войсками командовали генералы Дохтуров и Коновницын. Они лично водили солдат в атаку и вынудили французов отступить. Но силы были слишком неравными... И все-таки русские воины с честью выполнили свою задачу — задержали врага и дали возможность нашим главным силам переправиться через Днепр и выйти на Московскую дорогу.

Наполеон торжественно въехал в Смоленск через Никольские ворота на белом коне, а ровно через три месяца исхудалые лошади с трудом тащили его дорожную кибитку по смоленским улицам. Бонапарт приказал уничтожить все крепостные башни, но французские минеры успели взорвать только восемь. Помешали русские солдаты. Отряд майора Горихвостова ворвался в пылающий Смоленск и спас кремль от разрушения. Фельдмаршал М. И. Кутузов обратился к смолянам с письмом, в котором есть такие слова: «Враг мог разрушить стены ваши, обратить в развалины и пепел имущество, наложить на вас тяжкие оковы, но не мог и не возможет победить и покорить сердец ваших».

Новое испытание выпало на долю Смоленска уже на нашей памяти, в 1941 году.

В середине июля фашисты подошли к древним стенам города. Бой шел за каждый дом. Немцам удалось оттеснить наших к Днепру, они отошли на правый берег и взорвали за собою мосты. Бои начались в Заднепровье. И тут, в самый критический момент, 129-я стрелковая дивизия генерал-майора А. М. Городнянского с ходу вступила в бой. Правобережная часть города была отбита у врага. Немцам пришлось срочно подтягивать резервы. Они увязли в Смоленске на целых две недели.

Об участии смолян в битве за свой город хорошо сказал командующий 16-й армией генерал М. Ф. Лукин: «Тысячи смолян рыли окопы и противотанковые рвы, устраивали заграждения, оборудовали взлетные площадки для самолетов, перевязывали раненых и очень часто, когда шли бои в городе за каждый дом, заменяли убитых бойцов, сражались с ружьями в руках с ненавистным врагом. Нужно честно, по справедливости сказать, что Смоленск и его жители были героями в трудный период боев 1941 года».

Мальчишкой я увидел Смоленск в 1944 году. С улицы Ленина сквозь зияющие пустоты домов просматривалось все вокруг, и мне казалось, что мой город словно стал прозрачным.

— Гляди, вон часы! — сказал мой спутник.

Я поднял глаза, но никаких часов не увидел, на углу дома торчали ржавые кольца оправы.

Мы шли мимо каменных коробок, внутри которых громоздились груды битого кирпича, кое-где уже буйно вымахал неприхотливый бурьян. Из железных труб, выведенных из башенных бойниц, сиротливо вился сизый дымок. После освобождения города многие жили в башнях.

...Тяжелые потери понесла крепость за четыре века: из 38 башен осталось только 17. Да и те изрядно обветшали. Теперь то башни, то прясла стен обрастают строительными лесами, там подолгу работают реставраторы. Но вот леса снимают. Подновленные, в остроконечных деревянных шеломах старые стрельни походят тогда на древнерусских витязей. Служат они, как могут, веку нынешнему. В одной башне расположился музей, в другой — телефонный переговорный пункт, в третьей, говорят, скоро откроется кафе.