Вокруг Света 1986 № 07 (2550) - [37]

Встреча ледокола «Владивосток» с «Михаилом Сомовым» в рассказе Антохина выглядела неожиданно простой и спокойной.

— Вышли на хорошую дорогу, прошли тридцать миль по трещине прямо к «Сомову». За двадцать миль они увидели зарево нашего ксенонового прожектора. Связались по радиотелефону: «Наблюдаете?» — спросили. «Наблюдаем»,— ответили. К нашему приходу здесь, в районе дрейфа «Сомова», появились разрывы. Он стоял в «чашечке», вокруг него барьер непроходимых льдов, а в полумиле от него — чистая вода. Подошли с одной стороны, с другой. И начали окалывать...

Два часа работы ледокола — развернулись и сразу повели «Михаила Сомова» за собой... Вот и все,— поставил точку Геннадий Иванович.

Я испытывал такое чувство, будто меня обманули.

— Как! Проделали из Владивостока более десяти тысяч миль, чтобы за какие-то два часа околоть и вывести его?

— Выходит, так,— твердо ответил Антохин.

— И даже не остановились?

— Не остановились...

Надир Сафиев

Прелестная Катрин

Узкая тесная улочка, мощенная камнем, сбегала к шумной Куре.

Очутившись внизу, я смотрел на двух- и трехэтажные дома, которые лепились на высоком крутом берегу, поросшем травой. На многочисленных верандах и балкончиках были развешаны ковры, и солнце играло на красочных орнаментах. Рядом с домами распускались сочно-зелеными веерами ветвистые кустарники и прицепившиеся на склоне хрупкие деревца с искривленными тонкими стволами. На реке женщина полоскала белье в пенистой, журчащей от быстрого бега воде...

Современный Тбилиси разросся. Кварталы новых жилых микрорайонов словно нанизаны на широкие и шумные проспекты с кольцами площадей. Но вот приехал я в столицу Грузии, и первое пожелание, которое услышал,— обязательно посмотреть старый город.

Я возвращался в центр, взбираясь по обсаженной деревьями улочке. Кругом стояла необычная для городской улицы тишина, нарушаемая лишь голосами ребят из ближайшего двора. И вдруг я услышал, как в знойном воздухе разлилась чистая и звонкая мелодия старинной грузинской песни. Она оборвалась неожиданно резко, как будто прихлопнули музыкальную шкатулку. А через минуту на пустынной улице появился пожилой человек в косоворотке и картузе. Его темные шаровары внизу у самых сандалет были подвязаны тесемкой. Через плечо у него на широком ремне висел большой ящик из темного полированного дерева, сверкающий перламутровой отделкой и цветными узорами. Неужели шарманка?..

А шарманщика уже облепили мальчишки, наперебой выкрикивая что-то. Старик засмеялся, потом махнул рукой и взялся за ручку, торчавшую сбоку разукрашенного ящика. Улица огласилась знакомой мелодией «Сулико».

Я подошел к шарманщику, когда довольные ребята оставили его в покое. Поздоровался и попросил что-нибудь исполнить.

— Гамарджоба,— ответил на мое приветствие старик, внимательно взглянул на меня, и, передвинув едва приметный рычажок на инструменте, закрутил ручку. Лиричная, немного печальная мелодия возвращала давно забытые времена. Да нет, получалось, что вовсе и не забытые — хотя бы для этого старого шарманщика.

— Спасибо вам,— сказал я, когда умолк последний аккорд.— Как вас зовут?

— Гогиа. Не удивляйтесь, в Тбилиси всегда любили аргани. Раньше без шарманщиков ни одно веселье не проходило. Правда, и теперь по праздникам еще можно услышать аргани, но реже. Больше смотрят на шарманки в музее...

Впервые от Гогиа я тогда услышал, что шарманки в Грузии называют аргани. Мы распрощались, и старик, слегка сгибаясь под тяжестью ящика, неторопливо зашагал по улице. Через несколько минут веселая музыка уже донеслась до меня из другого двора.

— Музей, где экспонируются шарманки? — Симпатичная девушка в окошке недоуменно взглянула на меня и пожала плечами.— Не знаю, у нас шарманок нет.

Я обошел все музеи, но никто даже не слышал о выставке шарманок. Может, ее вообще не существует? Но Гогиа ясно сказал, что эти инструменты можно посмотреть в музее. Жаль, не спросил в каком.

Помогли мне в Министерстве культуры Грузинской ССР. И на следующий день я ехал в Государственный музей народных музыкальных инструментов. Он создан совсем недавно и начал свое существование со знаменитой коллекции шарманок, завещанной государству Аркадием Васильевичем Ревазишвили. Это был удивительный человек, известный не только в Грузии и других республиках, но и за рубежом. Более сорока лет собирал он шарманки и старинные музыкальные инструменты: чонгури, диплипито, фисгармонии, музыкальные шкатулки...

— Вас интересуют только органы? — Вера Васильевна Лагидзе, директор Музея старинных музыкальных инструментов, встретила меня вопросом, в котором мне послышался упрек — органы назвал шарманками.

— В общем-то да, — смущенно ответил я и коротко рассказал ей о встрече со старым шарманщиком.— Но мне хотелось бы не только увидеть и услышать органы. Интересно познакомиться и с их историей.

— Хорошо,— улыбнулась Вера Васильевна. — О переносных органах можно рассказывать долго. Они появились в Грузии в 60-х годах прошлого столетия. Но инструмент ничуть не изменился и, мне кажется, нисколько не постарел. Когда-то его шутливо и ласково назвали шарманкой, по модной и любимой тогда песенке «Шарманте Катарине». В переводе с немецкого — прелестная...