Вокруг Света 1985 № 05 (2536) - [9]

Поклонись жизнестойкости северной природы! Помяни добрым словом многие поколения ненцев, эвенков, селькупов, долган, нганасан, обжившие до прихода русских эти дикие берега...

В маршруте по тундре теперь нетрудно наткнуться на буровую вышку, флажок на которой трепещет, кажется, под самым летним «ночным» солнцем. Грохот мощных дизелей несется окрест, выхлопной дым стелется над тундрой и отгоняет даже тучи гнуса. А люди на буровой приникают попеременно к бурильной трубе. Бурильщик и помбуры прислушиваются к работе долота на глубине. Буровики всем сердцем переживают за проходку, которая должна дать доступ к нефти и газу, упрятанным природой в структурных ловушках на большой глубине. Даже под океанским дном прощупывают геофизики нефтегазовые структуры, и недалек день, когда буровые вышки вслед за рекой вторгнутся за пределы береговой линии, на океанский шельф.

Грозен, угрюм, неприступен Северный океан. Сам Енисей вмерзает в льды Арктики.

Но животворные истоки и притоки вновь и вновь пополняют ложе великой реки, труженика Енисея. Зимой кажется, что мертвящее дыхание Арктики навсегда погрузило реки, речки и ручьи в ледяной сон. Но с весенними лучами потянулись поверх льда тоненькие извилистые промоинки, захрустели забереги, задвигались льдины на стрежне... И вот под весенний разгулы и ветер над зацветающими островками багульника пошла вся ледяная армада. Енисей напирает, утюжит берега, выплескивает воду на цельный еще лед низовий, образуя надледное течение. Рыжие волны ворочают льдины, сталкивают их с прихваченными деревьями и крошат в мелкий хрусталь. А через некоторое время Енисей подхватывает на мощную спину суда, отстоявшиеся в затонах. Сверкая свежепокрашенными бортами и надстройками, оглашая берега гудками тифонов, устремляются они в низовья, на холодный, но влекущий Север.

И Енисей как большая улица Сибири начинает сиять: днем блеском многоэтажных «пассажиров», ночью — огнистыми «веслами» транспортов, идущих не только по главному направлению — в Туруханск, Игарку, Дудинку, но и в самые отдаленные уголки края — открывать лето.

Фото С. Ветрова, А. Лехмуса, В. Орлова, Л. Шварца

Геннадий Машкин

Несколько дней в Крыму

Нас было более пятидесяти человек. Из одиннадцати стран мира. В Крым, в Предгорное опытное хозяйство «Магарач» ВНИИ виноделия и виноградарства, мы приехали работать. И работали. Прореживали молодняк в питомнике, собирали виноград и персики. Мы — участники Международного рабочего лагеря молодежи, организованного под девизом «Добровольный труд — вклад в борьбу за мир и разоружение».

Распорядок дня был обычный: подъем в семь утра, потом завтрак, работа в поле, обед, дискуссии, ужин, культурная программа... От денег за работу мы отказались — они пошли в фонд XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов...

Несмотря на различие в политических, религиозных, философских воззрениях, нас объединяло главное — стремление своими руками внести конкретный вклад в борьбу против ядерной угрозы.

«Со страхом надо бороться!»

Лагеря, похожие на наш, организуются в разных странах уже около шестидесяти лет. Появились они в Западной Европе после первой мировой войны.

Работа в интернациональных трудовых лагерях уже по самой своей сути направлена против войны. Она помогает людям с различными политическими взглядами лучше узнать и понять друг друга, обсудить наболевшие вопросы и вместе искать пути их решения. Число таких лагерей растет по всему миру.

Борьба за мир на Западе в наши дни опасна. Против демонстрантов используют слезоточивые и нервно-паралитические газы, водометы, в них стреляют пластиковыми пулями...

Одна из участниц нашего лагеря — Руфь Ингрид — в свои двадцать четыре года все это испытала на себе. Но ей повезло — она не только не попала в тюремную камеру, как случилось со многими ее соратницами в Великобритании, но даже сумела приехать в Советский Союз.

— Подумать только,— говорит Руфь,— пятнадцать Хиросим в боеголовке одной-единственной крылатой ракеты! А их на нашей территории уже девяносто шесть. Ведь это смертельно опасно, если учесть, что вслед за — не дай бог! — запуском крылатых ракет практически немедленно — через несколько минут — последует ответный удар. С сознанием этого, с этим ощущением страшно жить... Страшно рожать детей.

Со страхом надо бороться,— сделав паузу, добавляет Ингрид...

Если попытаться объединить все встречи и дискуссии участников лагеря — а разговоры не прекращались и в поле, и за обеденным столом, и по дороге на работу,— то получится как бы молодежный форум в миниатюре. Форум, на котором мы обсуждали те же проблемы, которые войдут в повестку дня предстоящего Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве.

Забор в Белфасте

Рассказывает Питер Эмерсон (Северная Ирландия, Белфаст), в прошлом учитель, ныне безработный.

Когда я говорю об Ольстере, то всегда вспоминаю Вьетнам. В судьбах наших народов много общего — и многовековая война за независимость, и борьба против искусственного расчленения страны. Разница лишь в том, что мы начали выступать за воссоединение раньше и до сих пор не победили. Когда в 1921 году Ирландия отвоевала, наконец, права британского доминиона, шесть графств Ольстера из десяти остались «самоуправляющейся провинцией Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии». Для полумиллиона католиков-ирландцев это означало одно — независимость превратилась в мираж. Межобщинная рознь — вещь ужасная. Накал страстей порой достигает критической точки. Так и случилось 12 августа 1969 года. Использовав начавшиеся тогда волнения, британские власти ввели войска, и Северная Ирландия превратилась в фронтовую полосу. Она остается таковой и по сей день. С той трагической даты в Ольстере убито более 2300 человек. Пятнадцать из них — «гуманными» пластиковыми пулями. Ранено двадцать четыре тысячи человек. Сейчас на нас испытывают новейшие достижения карательной техники и химии. Скажем, газ «си-ар» — он создает заграждения из ядовитой пены...