Вокруг Света 1985 № 02 (2533) - [2]

Сразу бросилось в глаза, что Остроумов подтянут и аккуратен; пиджак застегнут на все пуговицы, галстук — такая форма одежды не всегда выдерживается при работе в камчатских краях. Чувствуется, что Остроумова совсем не радует перспектива иметь журналиста в попутчиках. Так что из Козыревска я возвращаюсь несолоно хлебавши в Петропавловск, где все же ухитряюсь попасть в облет с Остроумовым. Помог мне в этом его начальник — директор КОТИНРО Михаил Михайлович Селифонов, собравшийся на Курильское озеро.

Когда ранним утром мы прибыли в аэропорт, погода была летная, вовсю светило солнце, но встретивший нас Остроумов был сдержан и немногословен. Пробежав глазами список пассажиров, он обронил единственную фразу: «Один из прибывших, кажется, лишний. Придется поговорить с командиром...»

Вертолет скользит над «Курильской землицей», так именовали в прежние времена казаки южную часть Камчатки. Это название отметил А. С. Пушкин при чтении «Описания земли Камчатки» С. П. Крашенинникова. Поэт сразу почувствовал образ суровой Камчатки, записав: «Страна печальная, гористая, влажная. Ветры почти беспрерывно обвевают ее. Снега не тают на высоких горах».

Этой характеристике точно соответствовала разворачивающаяся под нами картина, запечатлевшая в переплетении хребтов, озер и зеленых долин с горячими источниками бурную геологическую жизнь полуострова на протяжении миллионов лет. Мы уходим от скалистого побережья, на которое набегают белые барашки тихоокеанской волны. Впереди появляется вытянутая черная впадина, окруженная невысоким хребтом. В центре ее виден массив вулкана Горелый, на склонах которого застыли лавовые потоки, из кратеров к вертолету тянутся белые щупальца фумарольных струй. Вертолет огибает южнее Горелого крупный вулкан Асачу с голубым озером, пересекает реку Асачу и летит над рекой Ходуткой, на берегах которой выбиваются струйки горячих источников.

Сколько же рек и ручьев извивается, прячется в долинах Камчатки, впадает в моря и отдает лоно своих плесов для нерестилищ лососей...

Как только вертолет пошел над рекой, Остроумов, облачившийся уже в рабочую одежду, поспешно снял берет и натянул тесноватый старенький кожаный шлем с ларингофоном. Затем шагнул ко второму иллюминатору с левой стороны салона, вынул стекло и, обернувшись, произнес с достоинством:

— Вот это и есть мое рабочее место.

Переодевание преобразило Остроумова. Он уверенно двигался по салону, стремительно переходил от пилотской кабины к своему иллюминатору, время от времени бросая отрывистые фразы в ларингофон — давал указания пилоту. Чувствовалось, что здесь его стихия, что к вертолету он привык как к дому родному. Он даже стал разговорчивее, хотя из-за гула мотора приходилось кричать прямо в ухо собеседника.

— Хорошо летать со знакомым экипажем, когда пилоты понимают с полуслова.— Лицо Анатолия Георгиевича становится удовлетворенным, даже мягким.— Им не надо по два раза повторять, куда лететь, где придержать, когда вернуться,— работаем как единый механизм.

Любопытно наблюдать, как трудится летчик-наблюдатель Остроумов со своим экипажем. Когда пилот выходит на новое нерестилище, Анатолий Георгиевич готов делать заход за заходом, чтобы как можно точнее определить количество лососей. Вертолет то неподвижно зависает над водой, то идет над излучиной реки, закладывая вираж за виражом.

В иллюминаторе кружится земля со скалистыми сопками, просторными лесами каменной березы, озерами с отраженным множеством солнц, синее небо и прозрачные ручьи, в которых ходят косяки рыбы.

Остроумов, однако, невозмутимо выглядывает в иллюминатор, наблюдает, записывает новые и новые цифры в блокнот.

— Сколько уже летаете, Анатолий Георгиевич, не устаете? Ведь так крутиться в воздухе многие месяцы, каждое лето до морозов — не всякий выдержит...

— Поднялся впервые на самолете Ан-2 считать лосося в 1956 году, в следующем — на вертолете Ми-1. Конечно, есть неудобства, бывало, весьма крепких мужчин из вертолета выносили. Но привык, знаете, многие тысячи часов налетал. За всеми этими хлопотами с лососем в отпуск летом ни разу никуда не съездил. Вот сейчас смену себе готовлю.

— А когда начался учет рыбы на Камчатке?

— Первой на Камчатке поднялась в воздух считать лосося Крогиус...

О Фаине Владимировне Крогиус и ее муже Евгении Михайловиче Крохине, внесших неоценимый вклад в изучение лосося, ставших на Камчатке докторами наук, лауреатами Государственной премии СССР, мне много рассказывал Куренков. В начале тридцатых годов, когда Крогиус и Крохин прибыли на Камчатку, не было даже карт, по которым учитывались бы площади речных бассейнов, не был исследован режим рек и озер, где нерестились лососи. Поселившись на озере Дальнем, Крогиус, долгие годы работая в этой естественной лаборатории, дала впервые в мировой практике промысловый прогноз — цифры ожидаемого возвращения нерки (красной) в озеро.

В 1950 году Фаина Владимировна Крогиус поднялась на По-2 над таежными реками и озерами и обследовала заполнение нерестилищ на обширной площади, выполнив работу целой экспедиции. Это были первые на Камчатке успешные опыты по подсчету с воздуха идущей на нерест рыбы. Зарождалась новая методика учета лосося.