Вокруг Света 1984 № 06 (2525) - [5]

Я вспомнил, с какой поспешностью Володя глотал завтрак, как задумчиво прощался с родными, рассеянно, кивком головы отвечал на приветствия знакомых, когда мы шли по сонным прохладным улицам Иджевана. И сейчас его лицо, покрытое легким загаром, было сосредоточенным. Только ясные, с голубизной глаза светились незащищенностью и добротой. Володя рывком надвинул козырек каски чуть ли не на самые брови и резко бросил в мою сторону:

— Пойдем, что ли? Кого ждать?

Мы вошли в штольню.

От сырых бетонных стен тянуло холодом. Под ногами блестела маслянистая узорчатая колея. Слева, вдоль стены, змеились провода, шланги; справа тускло горели лампочки. Накануне я побывал в тоннельном забое. Меня поразили его размеры, чугунные тюбинговые перекрытия, толстые трубы для вентиляции и подачи сжатого воздуха, мощные насосы для откачивания воды. Здесь, в штольне, диаметр которой раза в два меньше тоннельной, все проще. Но и тут приходится отвоевывать буквально метр за метром. Когда строители выйдут на линию тоннельного ствола, разработка начнется в двух забоях.

Володя привычно — руки в карманах, воротник куртки поднят — вышагивал по штольне. Я — за ним. Ноги вязли в глинистом месиве. Изредка со свода срывались крупные капли. Грохотали отбойные молотки. В пыльной полутьме казалось, что от брезентовых курток проходчиков валит пар...

Высокий скуластый проходчик работал «с оглядкой»: несколько секунд присматривался, будто выискивая слабые места в породе, потом точно рассчитанным движением пускал в ход инструмент, откалывая увесистые глыбы. Его молодой напарник «вгрызался» в породу азартно и напористо — губа закушена, светлые волосы выбились из-под каски, слиплись на лбу.

Потом проходчики покинули забой. Пыль быстро выветрилась, осела. Было слышно, как шлепались в лужицу капли.

— Да, спутал нам обвал карты,— неожиданно произнес Володя, оглядывая массу рыхлой породы, заполнившей забой.

— Какой обвал?

— Было дело... Гора внутри вся гнилая. Чуть тронь — и сыплется и льется...

И он рассказал, как два дня назад во время пересменки сполз свод. Когда фонарями осветили место обвала, то даже без предварительных замеров поняли, что работы здесь не на один день. Приступили к расчистке. Торопились: боялись нового оползня. В ход пошли даже лопаты, носилки.

Володя рассказывал об обвале, а я вспоминал беседу с одним из ведущих специалистов «Армтоннельстроя» Леонидом Аркадьевичем Арутюновым перед поездкой за Памбакский хребет. Свой первый тоннель Леонид Аркадьевич проложил в горах Абхазии в пятидесятые годы. Потом были противообвальные сооружения на Закавказской и Азербайджанской железных дорогах, автодорожный тоннель под Пушкинским перевалом, ливнеотводы на горных склонах возле города Камо, первая очередь Ереванского метрополитена .

Арутюнов склонился над картой, расстеленной на столе:

— В горах Армении очень пестрая геология. Это значительно затрудняет проходку, требует тщательного геологического анализа, сложных маркшейдерских расчетов. Район Дилижана, где проходит трасса,— говорил Арутюнов,— один из сложных в республике. Дилижан расположен на огромных оползневых массивах. Горы «начинены» глинистыми сланцами, алевритами — породами, которые при соприкосновении с воздухом теряют свою устойчивость...

— Леонид Аркадьевич, как ведется борьба с обвалами и оползнями, угрожающими строительству?

— Математическим методом специалисты подсчитали, в каких случаях в районе Дилижана могут сложиться аварийные ситуации, насколько при этом должен подняться уровень грунтовых вод. Режимные наблюдения ведутся по всей трассе. В работу, кроме геологов, включились математики, кибернетики, которые создают математические модели оползней. Предлагают свои проекты противооползневых мероприятий и химики. Полимерные вещества, если их пропустить через воду источника, вспучиваются и увеличиваются в объеме в десятки и сотни раз, укрепляя устойчивость каменного массива...

— Видишь, все отметки засыпало,— сказал Володя.

Он достал блокнот и, склонившись к лампочке, что-то записал. К своду на длинной капроновой нитке была прикреплена блестящая никелированная гирька. «Для центровки»,— пояснил Володя. Видно, кто-то из нас ненароком задел ее плечом, и она мерно раскачивалась, будто отсчитывая томительные секунды под землей. Володя поймал гирьку в кулак, осторожно разжал пальцы.

— Смотри не задень...

Перед входом в штольню напарник Володи, сухощавый подвижный парень, настраивал теодолит. С усилием вогнав ножки штатива в плотную глинистую почву, он крепко завинтил боковые винты. Казарян подошел к нему, и оба маркшейдера занялись центровкой инструмента: при замерах обвальной «пазухи» требовалась точность наблюдений. От этого зависели и безопасность проходчиков, находящихся в забое, и количество бетона, которым нужно было забить пустоту.

Парни отрегулировали прибор и приступили к наблюдениям. Володя чуть присел, ловя в окуляр ориентир на ближней горе. Его напарник записывал в полевой дневник засечки углов. Они работали аккуратно, сосредоточенно, по нескольку раз проверяя засечки. Затем установили нивелир и приступили к нивелировке. Рабочий в глубине штольни подсвечивал деления на рейке фонариком. Володя, прильнув к окуляру, время от времени диктовал напарнику высотные отметки...