Вокруг Света 1984 № 04 (2523) - [39]

— Моя фамилия — Пальета — вам, наверное, мало что говорит. Но среди бразильцев известность ее широка. Так звали моего предка, офицера, который первым доставил зерна кофе в Бразилию. Не будь таких, как мой предок, арабы, наверное, до сих пор сохранили бы монополию на производство кофе. Торговля приносила им огромные доходы, и зерна запрещалось вывозить зелеными: только жареными или вареными, чтобы не могли прорасти, дать всходы. Напиток не просто радовал язык и будил энергию. Он считался целительным, волшебным. И вот сначала голландцы ухитрились обмануть бдительность восточных халифов, а потом и французы провели голландцев и тоже завели в своих колониях плантации кофе. Отсюда тоже под страхом смерти запрещался вывоз посевного материала.

Но мой предок Пальета все же нашел выход. В 1727 году он прибыл в Кайенну на переговоры по поводу пограничного спора с Французской Гвианой. Он не только блестяще справился с дипломатической стороной миссии, но и заслужил вечную благодарность бразильцев. Молодой офицер покорил сердце супруги губернатора, и она преподнесла ему сказочное сокровище: мешочек с зелеными семенами кофе. К счастью, совсем свежими, ибо, как известно, подсохшие, они теряют всхожесть. Горстка зерен, привезенная Пальетой, в считанные годы завоевала не только Бразилию. В Австрии первому кофевару поставлен памятник. Турецкий поэт Фахреддин написал гимн «Победоносный кофе», а Иоганн Себастьян Бах восславил его музыкальной пьесой.

— Столетия прошли, прежде чем люди научились варить кофе по-настоящему. Эфиопские пастухи просто жевали красные ягоды. Арабы — их познакомил с кофе шейх Джемаль-эд-Дин, побывавший в Эфиопии,— стали молоть зерна и заваривать порошок подобно чаю.

Но они пили отвар без сахара. А перед вами совершенный продукт! Валдомиро поднял кофейник.

— Давайте выпьем и мы. Сахару хватит? У нас говорят: если жизнь горька, пусть хоть кофе будет сладким.

Кофейный парок смешивался с оранжерейными ароматами. Жесткая глянцевитая листва блистала под стеклянной крышей. В неподвижном воздухе нечем было дышать от испарений.

— Ну а мате,— продолжал Валдомиро,— думаю, все же возьмет свое. Это питье деревни, и его доступность сейчас, наверное, сумеют оценить и в городе. Не вижу во вкусах ничего загадочного. Было много кофе — пили кофе. Кому теперь это не по карману, переходит на «шимаррон».

Сельва против иноземцев

Еле дыша от духоты и кофе, слушая ветерок, шелестевший снаружи, я спросил Валдомиро:

— Зачем вам оранжереи? Орхидеям холодно?

— Да, мы находимся на тропике Козерога. А этим уроженкам экватора здешние колебания температуры вредны.

— Гевеи-каучуконосы тоже, я слышал, очень привередливы. Вам, ботанику, конечно, известно, почему не удается разводить их искусственно в Бразилии? Может быть, ваши коллеги, работавшие у Генри Форда, не хотели, чтобы у него пошло дело?

В двадцатые годы, когда саженцы гевеи были тайком вывезены за границу, кончилась бразильская монополия на каучук и его производство. Сбор латекса с разбросанных по сельве дикорастущих деревьев не мог конкурировать с урожаем, получаемым в английских и голландских владениях на Цейлоне и Яве. И Бразилия стала давать лишь два процента мировой добычи каучука.

Форд, недовольный зависимостью автозаводов от поставок из Южной Азии, решил завести собственные плантации в Бразилии. Исходил он из делового соображения, что гевея у себя дома должна расти не хуже, чем в другом полушарии. Получив, в сущности, даром земли в нижнем течении Амазонки, он заложил на них огромные плантации дерева-каучуконоса. На него работали тысячи батраков, нанятых на голодном северо-востоке Бразилии, множество американских и местных ученых. Опыты — а дело было поставлено с размахом — длились почти два десятка лет. Но гевеи чахли, болели и погибали. После второй мировой войны плантации были заброшены.

— Непосредственная причина известна — грибок, поедавший листья. Его называют «ржавчина». Но отчего он не поражает дерево в смешанном лесу, среди других видов, то есть во враждебном для гевеи окружении? И отчего поражает ее в заботливо ухоженной посадке? Сейчас как будто появились в Амазонии благополучные плантации, но каким образом там добились успеха, остается тайной промышленников.

— Ну а как же другой пример, как две капли похожий на этот? Я имею в виду предприятие Кейта Ладвига.

Этот американский миллиардер за бесценок скупил два миллиона гектаров земли примерно в тех же местах. Он занимался и разведением быстрорастущего африканского дерева гмелины. От гмелины — предназначалась она в качестве сырья для бумажной фабрики — требовалось лишь расти как в Африке. Однако это дерево не только не давало того сказочного прироста древесины, которого от него ждали, но вдвое уступало в этом эвкалипту, завезенному в Бразилию в давние времена и хорошо там прижившемуся. Владелец за два года сменил тридцать три директора бразильского филиала. Но гмелина проявляла не меньшее упорство, чем гевея. И Ладвиг отделался от крупнейшего в Бразилии частного поместья, занявшись по-прежнему спекуляцией недвижимостью в Рио-де-Жанейро.