Вокруг Света 1983 № 10 (2517) - [22]

Мы вошли в подъезд углового дома, и Оттфрид позвонил в дверь с латунной табличкой «Манфред Циммерман»...

Днем раньше, сразу после приезда в Карл-Маркс-Штадт, по пути в гостиницу я решил купить хлеб и заглянул в маленькую булочную. За стеклом прилавка из корзинок выглядывали румяные булочки. Подошла очередь, и я попросил у молодой продавщицы несколько штук. Она огорченно развела руками, ответив, что, к сожалению, этот хлеб уже продан, но если я располагаю временем, то могу подойти через час: как раз будет готов свежий. Если же он необходим мне немедленно, — пожалуйста, в двух кварталах отсюда большой продовольственный магазин.

При встрече с Оттфридом я вспомнил эту историю. Вместо объяснения он предложил мне побывать на хлебозаводе.

— Ты поймешь, — сказал мне Оттфрид, — что такое свежий хлеб.

У него были срочные дела на работе, но он все-таки проводил меня.

— Не волнуйся, примут тебя там хорошо. Мастер — мой друг.

...Открылась дверь, и миловидная девушка сказала, что мастер, к сожалению, ненадолго отлучился.

— Магда, познакомься, я вам тут? привез гостя из Москвы, — заговорил Оттфрид. — Так что, пожалуйста, до прихода герра Циммермана займись с ним. Желаю успехов!

И он исчез.

Я стоял в просторной прихожей, оклеенной веселыми обоями в мелкий цветочек, в нерешительности. Угадав мою растерянность, девушка показала на стоящие под вешалкой домашние тапочки:

— Будут впору?..

«А где же хлебозавод, о котором говорил Оттфрид?» — подумалось мне. Я почему-то представлял себе громадные цехи, множество людей и, конечно же, хлебные фургоны во дворе...

Герр Циммерман появился внезапно. Одет он был — даром что воскресенье — по-рабочему: голубой комбинезон, на голове — белая пилотка, голубой фартук, как щит, закрывает крепкую грудь.

— Прошу. — Герр Циммерман взмахнул рукой, как бы распахивая несуществующие двери. И мы двинулись по широкому коридору в темноту.

— Вот здесь и трудимся,— сказал он, когда коридор остался позади.

Я увидел комнату площадью примерно метров шесть на семь. Справа возвышаются два огромных чана — дежи, на стене — полки, видимо, для расстойки теста, здесь же еще три небольшие тестоформующие машины. А в стену слева вмонтирована печь. Мастер Циммерман подошел к ней и, подняв указательный палец, очень серьезно произнес:

— Печка в нашем деле — главное. С нее и начинаем осмотр...

Он открыл чугунную дверцу с замысловатым заводским клеймом и надписью «1905. Хемниц».

— Посмотрите туда. — Он присел на корточки, заглядывая в дымящую печную пасть, и затем пояснил, что подовая часть такая же, как у русских печей, но только чуть пониже. Топится она угольными брикетами, уложенными прямо перед топкой в миниатюрном погребке, закрытом железной крышкой.

— Печка эта почти восемьдесят лет стоит да и еще сто при должном уходе протянет, — говорил мастер. — Однако в будущем году буду ее реконструировать. Человек должен идти в ногу со временем.

Печь дышала жаром. Оранжевые языки пламени облизывали брикеты угля. С меня градом полил пот, а герр Циммерман уже показывал какие-то заслоночки, объяснял назначение той или иной ручки рядом с печкой, шуровал кочергой в топке. Вдруг он удивленно взглянул на мою взмокшую рубашку:

— Вам что, жарко?

Я честно кивнул головой. Он предложил пройти на кухню:

— Там прохладнее.

На кухне в раскрытое окно задувал прохладный воздух.

— Кофе? — спросил он. — С тортом?

И, не дожидаясь ответа, пошел готовить кофе. Я осмотрелся: стол, несколько стульев с высокими спинками, полки с посудой, холодильник. Магда внесла торт н поставила на стол кофейник. Торт напоминал снежный сугроб с упавшими на него спелыми вишнями. Я взял ломоть.

— Вкусно? — поинтересовался мастер.

— Очень! — признался я. — Фирменное блюдо?

— Что вы! Мое дело — хлеб. А торты... — Он выразительно посмотрел на Магду. — Я пеку хлеб, — еще раз повторил мастер. — Торт — для женских рук, терпения требует, а наш труд — выносливости. Мы, например, за год делаем с учениками семьсот тонн хлеба и девятьсот тонн булочек. Хлеб к столу каждый день нужен. Так-то.

Предприятие Циммермана — «семейное», сын тоже пошел по его стопам. Окончил профессиональное училище и вместе со своим приятелем работает у него в мастерской. Работу хлебопеки начинают в половине четвертого. В это время необходимо сформовать тесто и поставить его в печь. Пока хлеб будет готов, пройдет еще полтора часа. Так что к открытию магазина он еле успеет остыть. Чуть-чуть остыть, совсем еще горячий хлеб. Утреннее тесто нужно замесить вечером не раньше определенного часа. И лишь к десяти вечера работа в мастерской утихает.

Циммерман рассказывал о своем сыне, о своем семейном коллективе и вдруг спросил:

— А знаете, почему коллектив, собственно, семейный? — Он улыбнулся и гордо сказал: — Это традиция семьи Циммерманов. Дед мой пек хлеб, отец был булочником, и дети мои должны стать булочниками.

Лицо мастера в ту минуту было категоричным.

Вернувшись в цех, я увидел склонившегося над одной из дежей парня лет двадцати. Он скинул майку, и фартук был накинут прямо на голое тело.