Вокруг Света 1983 № 08 (2515) - [24]

И тогда в дело вмешался «мубурувичи» («великий вождь», как положено его называть на гуарани) Альфредо Стресснер. Закон действительно есть закон — даже в Парагвае. Но издавать законы, изменять их и отменять может президент, который никогда не задумается сделать это, если сочтет удобным. Стресснер конфисковал двадцать пять тысяч акров плодородной земли в Касанильо. И тем положил конец делу о «спорных землях». Они стали бесспорными.

Через день после конфискации индейцы заняли территорию, разрушили геодезические знаки и сожгли барак, где жили техники и строители. Утром следующего дня прибыли армейские грузовики, солдаты погрузили в них всех триста пятьдесят тоба-маской. При этом они прикладами избивали индейцев без различия пола и возраста. Грузовики отвезли племя на девяносто шесть километров к западу в засушливую местность, именуемую на картах «Километро дос вейнте» — «Двести двадцатый километр». Тут индейцев выгрузили и посоветовали назад не возвращаться.

В правительственных газетах акция рассматривалась как весьма гуманная: могли же непокорных и перебить, а ведь оставили жить. Это первое. А второе умилило и того больше: перед тем как индейцев перевезти, саперная часть построила для них несколько бараков из рифленого железа.

Земля на «Километре» оказалась неплодородной, запасы продовольствия кончились, и уже через три недели пятеро индейцев умерли от голода. Для племени в триста пятьдесят человек это весьма ощутимая потеря. При таком темпе от тоба-маской довольно скоро не останется ни одного человека.

Ни власти, ни компанию «Карлос Касадо» это не смущает: они сделали для блага племени все, что было в их силах. А если тоба-маской оказались неспособными выстоять в трудных условиях — это их дело. Значит, не готовы еще к жизни в цивилизованном обществе. И, кроме них, в этом не виноват никто.

Ну, кто теперь сможет обвинить режим в том, что он решает индейскую проблему только пулей?

Л. Минц

И снова... очень большой медведь

Н а Чукотке пересеклись мои пути с дорогами Олега Куваева, геофизика и писателя. Только мы разошлись с ним во времени. Но знакомясь с его произведениями, я обнаружил, что словно ступал за ним след в след...

...Через несколько лет после странствий Олега Куваева в районе озера Эльгыгытгын наша геофизическая партия проводила съемку в том же глухом районе Чукотки. Куваев приехал в эти места в надежде, что, «может быть, посчастливится разобраться или хотя бы начать разбираться во всей этой чертовщине с медведями непомерной величины, о которых говорят то на Чукотке, то на Камчатке, то на Аляске...» (См. очерк Олега Куваева «Очень большой медведь». — «Вокруг света», 1968, № 1, 2.).

У нас, конечно, цели были иные. За одно короткое полярное лето мы должны были заснять территорию, равную по площади иному европейскому государству.

Чтобы сократить подлеты от основной базы до самых дальних уголков, мы еще ранней весной на самолетах Ан-2 забросили в эти самые уголки горючку для вертолетов. Места дозаправки выбирались с таким расчетом, чтобы где-то поблизости можно было устроить ночлег, скрыться от непогоды.

Летом, в разгар работы, появились и промежуточные, дополнительные подбазы. Вообще работа с точек эффективней. Да и для съемки удобнее: подлеты маленькие.

Одной из таких подбаз стала фактория в устье реки Мечкерева, где Анадырь резко меняет направление своего течения — с западного на южное. Здесь оказалось все необходимое для нормальной работы. Рядом — коса, удобная для вертолета. Ничем не замутненные воды речек, богатые рыбой. Фактория состояла из пяти домиков: склад, пекарня, два жилых помещения, баня. На чердаках жилых домиков стояли нарты, лежали оленьи шкуры, кухлянки, кукули и даже два новеньких ружья. Дверь в хозяйскую половину одного из доме была подперта лопатой. На столе — записка: «Кто был — напиши, что взял — запиши, скоро приду». И неразборчивая подпись. Хозяин, видимо, подался на охоту или в стойбище.

Прошло дней десять, прежде чем мы снова оказались в устье Мечкерева. Прилетели с утра, до рабочего рейса, чтобы оставить техника наземного обслуживания, которого всегда необходимо иметь на точках.

Еще в воздухе, когда заходили на посадку, мы заметили странные изменения во внешнем облике фактории, а когда приземлились, увидели, что здесь учинен настоящий погром. В домах выбиты стекла, а кое-где даже вырваны рамы. Развален лабаз, в котором хранилось зимнее снаряжение охотников-чукчей. Истерзанные оленьи шкуры валялись тут же, рядом, словно кто-то в слепой ярости рвал и топтал их. На дверях склада нам удалось обнаружить «автограф» преступника. Железная скоба на двери была изогнута, верхний угол двери истерзан, а на нижнем виднелись глубокие следы когтей. Стало ясно: здесь побывал крупный медведь. Можно было представить, как он был раздосадован невозможностью добраться до продуктов, если в отместку произвел такие разрушения.

Оставив Артура — так звали наземного техника, — мы покрутились над факторией и отправились проводить съемку.

Намотались в тот день сильно. Старались не упустить хорошую погоду, ее на Чукотке надо заглатывать жадно, впрок. Из вертолета вылезли, мягко говоря, ошалелые. Быстро поужинали и полезли по спальным мешкам.