Вокруг Света 1983 № 05 (2512) - [33]

— Пожалуйста, — сделал он жест рукой. — Осматривали Арену?

— Да. Впечатляющее сооружение! Но там идут какие-то работы.

— Сколачивают театральные подмостки, синьор. У Арены великолепная акустика. В августе будем слушать здесь оперу Верди «Аида».

— Привет вам от вашего друга Джузеппе!

— Спасибо! Между прочим, французский для вас — иностранный язык. Вы скандинав?

— Нет, я из Советского Союза. Русский.

— Так давайте говорить по-русски!

Родную речь из уст веронца я слышал впервые.

— Где же вы научились русскому? — спросил я.

— А по кассетам.

Он так и сказал «а по кассетам» и протянул визитную карточку, где на нескольких языках, в том числе и на русском, значилось, что предъявитель ее является специалистом по историческим и художественным памятникам Вероны.

— Ага! Значит, в Вероне стали нужны гиды со знанием русского?

— Иначе бы я не взялся за столь трудный язык, синьор. В июле—августе к нам на «театральное лето» приезжают известные труппы, знаменитости. В том числе и из вашей страны! Вскоре надеемся увидеть балет «Ромео и Джульетта» Сергея Прокофьева. Прибудут русские артисты, музыканты...

Зримые следы

В 1828 году Верону посетил Гейне. Великий немецкий романтик оставил, пожалуй, одно из наиболее интересных описаний Вероны. В своих «Путевых картинах» он заметил, что город похож на большую гостиницу для народов. И как в гостиницах люди нередко оставляют свои имена на подоконниках и стенах, так в Вероне разные народы оставили после себя зримые следы своего пребывания.

Действительно, кого только не видели ее стены! Древнеримский муниципиум был взят штурмом и разграблен гуннами. Верону не раз захватывали германские племена, приходившие с севера через альпийские перевалы. Она побывала в руках ломбардцев и франков. Четыре века над нею властвовала Венеция. Ею владели французы и австрийцы. Но следы могущественной римской цивилизации «весомо, грубо, зримо» проступают через все многовековые наслоения.

У Арко деи Гави — она красуется неподалеку от Порта деи Борсари — двухарочных городских ворот, где некогда борсари, таможенник епископа Вероны, духовного и светского владыки города, взимал пошлину с заезжих купцов,— сбились в тесную кучку приезжие парижане. Девушка-гид рассказывала о том, что эту великолепную арку, которая в эпоху Ренессанса послужила моделью для интерьера многих церквей и часовен Северной Италии, воздвиг в I веке Лупиус Витрувиус Сердонис в честь знатной веронской семьи Гави.

— К сожалению, арка была свалена французскими солдатами, когда Наполеон оккупировал Северную Италию, — добавила она. — Но веронцы бережно восстановили ее из старого материала...

Парижане были явно смущены. Все-таки Наполеон — национальная гордость Франции, и вдруг такая неприятная подробность!

— Выпороть бы его за это подтяжками,— проворчал седоволосый мужчина в берете.

Арко деи Гави увлекает многих. Но по-разному... Вот рядом заскрипели тормоза. Из остановившейся машины выскочила семья американцев — отец, мать и трое девочек-подростков. Они секунду-другую смотрели на древнеримское чудо.

— Вери найс! Очень красиво! — оценила арку мать семейства и щелкнула фотокамерой. — Рассмотрим ее на слайде. Дома. Поехали дальше!

Хлопнули дверцы. Машина, взревев, исчезла за углом. Все ясно: время — деньги!..

По бетонной набережной я дошел до места, где река делает второй крутой поворот на сто восемьдесят градусов и устремляется на юго-восток, к Адриатическому морю. Древние римляне построили здесь великолепный Понте Пьетра (Каменный мост), который две тысячи лет с успехом противостоит напору Адидже. Как всякая горная река, Адидже своенравна и коварна. Когда в Альпах тают снега, она превращается в бешеный поток, опрокидывающий все на своем пути. Но Понте Пьетра, один из древнейших мостов на земле, страдал от людей больше, чем от Адидже. Во вторую мировую войну гитлеровцы основательно разрушили его, и только горячий патриотизм веронцев вернул этому сооружению прежний облик, как, впрочем, и многим другим, пострадавшим от рук современных варваров.

«Шекспировские» места

История любви Ромео и Джульетты, двух отпрысков враждующих семей Монтекки и Капулетти, вероятно, реальный факт. Первым о юных влюбленных поведал миру в XVI веке итальянец Луиджи да Порто в своей «Истории благородных любовников», ссылавшийся на некоего Пеллегрина да Верона. А тот «раскопал» историю, которой «нет печальнее на свете», в хрониках времен тирана Бартоломео делла Скала. Шекспир позаимствовал сюжет у своих предшественников-драматургов.

Площадь Эрбе жила обычной жизнью. С тротуара, сквозь окна тратторий, я видел сидящих за столиками людей. Был обеденный час, и веронцы привычно накручивали на вилки красные от томатного соуса спагетти, вкушали пиццу и салат из зелени, запивая пищу традиционным красным вином. В траттории часто ходят целыми семьями. За едой обмениваются новостями — кто из соседей устроился на работу, кто ее потерял, у кого прибавление в семействе, кто умер.

Посередине Пьяцца Эрбе, словно крылья чаек, белело множество парусиновых зонтов, расставленных торговцами. Здесь теперь продают не только овощи, но и цветы, фрукты, трикотаж, джинсы, сигареты, книги, сувениры. Между лотками громко переговаривались хозяйки, явившиеся за покупками. Стараясь привлечь внимание к своему товару, еще громче кричали торговцы.