Вокруг Света 1982 № 10 (2505) - [31]

— Вот мы сидим, и перед нами улица Ригас, наша главная улица,— не отрываясь от чертежной доски, обратился ко мне архитектор.— Посмотрите и скажите, что вы видите?

Улица стала оживленнее: люди шли на работу. И среди них нетрудно было выделить праздно прогуливающегося светленького солдата. Похоже, местного человека. Судя по походке и форсу, он уже отслужил, вернулся домой, возможно, только вчера вечером и с трудом дождался утра: не терпелось сходить на главную улицу, и вот сейчас заглядывает в неосвещенные еще витрины, ждет открытия магазинов, чтобы выбрать себе цивильный костюм и все необходимое к нему... Автомобили на этой улице казались громоздкими, случайными, будто заехали сюда ненароком...

Обо всем этом я сказал Марису Лукайжису.

— Может быть...— как бы вскользь заметил архитектор.— Но... вы не заметили главную особенность. Улица кривая. Смотришь в одну сторону — закрытая перспектива, в другую — то же самое. Как лошадьми ездили в средние века, так улица и дошла до сегодняшнего дня. И это относится не только к Ригас — ко всей старой части Цесиса. Улицы — это самая главная ценность нашего города. Кривые, очень живописные, они создают человеческий масштаб... Вы не случайно заметили солдата. И сам он идет, и его видно, какой он есть...

Архитектор умолк и долго не возвращался к разговору. Но странно: он молчал, а тягостного состояния не возникало. Марис Лукайжис спокойно разглядывал чистый лист ватмана, потом, словно что-то вспомнив, протянул руку к стопке бумаг, достал пачку фотографий и протянул мне.

— Посмотрите пока,— и снова ушел в себя.

Фотографии были небольшие, отпечатанные на скорую руку: мостики, заборы, задворки, перекрестки или вдруг аккуратный фасад уже знакомого мне здания ратуши, неприметный домик с дверями ручной работы древнего мастера... Развалины средневекового замка, общий вид города, самая высокая точка — шпиль собора...

Достаточно было перебрать несколько снимков, чтобы понять: архитектор не один день ходил с фотоаппаратом по своему городу и снимал каждый изученный им уголок.

Среди фотографий я наткнулся на одну, не похожую на другие,— снимок чертежа с какими-то многоугольниками. Марис Лукайжис сказал:

— Это современная жизнь...— И попросил передать ему снимок.

Но когда он стал объяснять, что же это такое, я вдруг сообразил, что архитектор думает по-латышски, и, пока он переводит свою мысль на русский, я упускаю что-то важное. Не скрою, в этих многоугольниках я не очень разобрался. Ясно было одно: это проект индивидуальной застройки, за который Марис Лукайжис получил первую премию на конкурсе молодых архитекторов Прибалтийских республик. По проекту Лукайжиса двери шести домов выходили в шестиугольные дворы. И ребята со всех домов могут играть вместе, и у человека больше ощущения пространства. Если верно я его понял, в этом варианте застройка получается более компактной и вместе с тем более просторной. А идею проекта продиктовал архитектору рельеф Цесиса...

Марис говорил, что по такому принципу строят в городах Эстонии, Литвы.

— А вот у нас в Цесисе...— Тут он осекся. Вернул мне фотографию.— Вернемся к знакомству с городом. Да? — Он достал из папки маленький кусочек бумаги с квадратами, линиями, пунктирами и положил его на середину чертежной доски, на ватман.— Наверное, догадываетесь? Это план Цесиса, старой его части... Все города в республике, которые моложе двухсот, трехсот лет,— это прямоугольная сеть улиц. Математика... Как римский легион, да. Я не говорю уже о больших городах, где на улицах можно посадить современный самолет. В таких улицах человек теряется. Не так ли? Посмотрите сюда.— Архитектор снова привлек мое внимание к плану.— Вот городская стена. Сегодня видны лишь отдельные части, куски, а внутри стены нет ни одной прямой улицы. Это самобытно!

Марис называл только те факты, которые для него, архитектора, не потеряли смысла и сегодня...

Цесис начал строиться с замка Ливонского ордена — в 1207 году, ровно через шесть лет после того, как был заложен первый камень в Риге. Город разрастался вокруг замка, пока не обрел вторую стену — оборонительную. Уже в XV веке городская стена имела восемь ворот. Но главные из них запирали с двух сторон центральную улицу — Ригас: одни ворота — в сторону Риги, вторые — на Рауну. Были и Русские ворота, они смотрели на Псков и Новгород... По рассказу архитектора, когда русские купцы проезжали через Цесис, они непременно выставляли на Ригас свои товары...

— Вот,— из своего окна показывал Марис на противоположную сторону улицы,— белый дом — дом купца. Строение недавно ремонтировали, чеканную доску еще не успели устроить на фасаде...

Не раз деревянный Цесис горел дотла, оставались церковь и дом «Гармония». Горожане разбирали развалины замка, городскую стену, строили каменные дома.

— Потому-то,— говорил Марис,— в атмосфере города слышен тихий голос естественного камня. И еще. Из века в век старые дома сносили, появлялись новые. Но вот улицы дошли до наших дней такими, какие они сегодня... Все эти улицы надо сохранить. И по закону! — Впервые в голосе Мариса Лукайжиса послышались твердые нотки.— Ничего нельзя ни выпрямлять, ни укорачивать. Улицы — самая главная ценность Цесиса,— повторял он.— У нас только три города, где сохранились древние улицы. Старая Рига, Цесис, Кулдига. Все они находятся под охраной государства, и для каждого из этих городов-заповедников выделен специальный архитектор. Собственно говоря, мы хотим, чтобы Ригас стала только пешеходной, и так это будет! Вернем старую атмосферу, вернем чеканные вывески магазинам, домам — козырьки, флюгеры — островерхим крышам... А там, смотришь, появится реклама и еще что-нибудь, в общем, тысячи мелочей, которые были когда-то и медленно исчезали... Поймите меня правильно,— настаивал он,— сегодня для наших детей уже лошади дикость... Тут главное не только в том, чтобы сохранить прошлое, а в том, как безболезненно войти в эту старую среду сегодняшним днем, с его поспешностью.