Вокруг Света 1982 № 03 (2498) - [11]

Проходя мимо густых, в человеческий рост кормовых трав, он напомнил :

— Взгляните-ка на эту сурепку с хвощом. Растет! А вы говорили...— Он засмеялся, довольный.— У нас здесь все по науке делается...

Вообще, попав на «свою территорию», начальник ПМК повел себя удивительно раскованно: громче, отрывистее стал голос, походка стремительнее. К Холмогорову подходили инженеры, механизаторы, спрашивали, требовали, вступали в спор, но Евгений Павлович, на ходу отдавая распоряжения, спешил к дальней кромке леса, где работали невидимые отсюда одноковшовые экскаваторы, мощные бульдозеры, корчеватели. Это была еще нетронутая площадь, «нулевой цикл», как выразился Холмогоров, и нужно было узнать, как там идут дела.

Мы шли по укатанной дамбе, которая ограждала осушенные площади от паводковых вод и одновременно служила дорогой на Якимовицы и Почигорку. Я обратил внимание на старенький экскаватор, которым управлял паренек с потным, измученным лицом. Что-то у него не ладилось.

Я хотел подойти поближе, но Холмогоров деликатно придержал меня локтем.

— Не надо ему мешать, ученик все-таки.— Он с болельщицким азартом следил за параболами ковша, но в действия машиниста не вмешивался.— Это Олег Белков, упорный, между прочим, парень. Три года проработал в нашем ПМК слесарем, а потом заскучал: «Отправьте,— говорит,— меня на курсы экскаваторщиков».— «Ну что ж,— отвечаю,— дело стоящее. Нам экскаваторщики нужны. Оформляй документы!» Сейчас у него здесь практика.— Он напоследок взглянул на Олега Белкова и увлек меня за собой.

Справа от дамбы, в окружении угнетенных осин и берез, высилась щетинистая рать елей с густыми кронами. Коричневая лесная подстилка и седой мох прикрывали рубиновые россыпи ягод и вывороченные ветром деревья. Я спросил у Холмогорова:

— Неужели этот лес вам тоже придется корчевать?

— Ни в коем случае! — Он протестующе замахал руками.— Мы его оставим как своеобразный вал против возможных — чем черт не шутит?! — паводков реки Вологды. Игра природы непредсказуема! А с другой стороны, он нужен нам для местного водосбора, для защиты будущих посевов от стылых северных ветров...

Но вот дамба кончилась и началось... непонятно что: лес — не лес, болото — не болото. Высоченными штабелями сгрудились выкорчеванные деревья, между ними торчали лысые головы пней, завалы сучьев и грязного, перевитого гусеницами, мха. Под ногами чавкала подпочвенная вода, выжимала пузырящиеся сгустки торфа, и мы оба вооружились шестами. Балансируя как цирковой артист, Холмогоров отважно прокладывал дорогу; я осторожно, чтобы не ухнуть в трясину, держался в кильватере. Вокруг рокотали механизмы, но самих машин не было видно.

— Все, пришли! — облегченно выдохнул Холмогоров, присаживаясь на пенек и вытирая платком потное лицо.— Объект Якимовицы!

Передо мной открылся сквозной хвойный коридор, стенки которого трещали и рушились под напором могучих мелиоративных машин. Тракторы Т-130 с ходу врубались в трущобное мелколесье, вставая на дыбы, давили елки и сухой ощетинившийся кустарник; зубастые клыки корчевателей снизу поддевали замоховевшие сплетения корней, и те, натягиваясь, как буксирные канаты, надрывно лопались и разлетались в стороны, обнажая темные провалы почвы, которую утюжили гусеницы... Следом шли бульдозеры, подгребали стволы, корни и сучья, свозили их в кучи, торфяные машины рыхлили и фрезеровали землю...

Здесь, на глубине одного метра, и через каждые десять метров будут проложены коллекторные трубы закрытого дренажа, построены смотровые колодцы. На этих землях будет создан новый совхоз «Присухонский» общей площадью пять тысяч гектаров — мощное современное хозяйство с молочным и откормочным направлением.

— Сейчас это язва на теле природы,— сказал Холмогоров, вылезая из торфяной жижи и наступая на кочку.— А отдохнет маленько, накопит гумуса — и запишем ее в золотой земледельческий фонд. Все идет по плану! Все учтено!

Бульдозеры и корчеватели уходили все дальше в глубь мелколесья, и оно отзывалось густым затяжным эхом. Я поднял голову: прямо над нами кружились в воздухе большие и малые птицы. Рассекая воздух, как торпеды, разлетались утки, делая над вырубкой прощальные виражи. Разбуженные ревом машин, поднялись с дальнего болота журавли...

Я стоял, прислонившись к дереву, и пытался соединить воедино все увиденное и услышанное — фрагменты сегодняшнего дня... Да, нелегкая служба у мелиораторов: отвоевать у заболоченного леса сотни гектаров пашни — и одновременно не преступить законы природного равновесия, не ущемить интересы исконных лесов и верховых болот, этих «банков» влаги, от которых зависит экологическое благополучие. Как совместить эти, казалось бы, несовместимые задачи, поставленные временем,— усилить воздействие человека на окружающую среду с целью увеличения сельхозпродукции и одновременно с предельной осторожностью, поистине с хирургическим чутьем, провести операцию по оживлению бросовых чащоб, болотистых пустошей, всего облика Присухонской низменности, чтобы и от земли получить побольше, и не затронуть ее кровеносной системы, и чтобы душе и глазу была отрада, и приют птице да малому зверю?..